Фелисия, или Мои проказы (Нерсиа) - страница 91

Мне нравилось, что шевалье, все больше влюблявшийся в меня и почти готовый признаться, не был навязчив, ничто не предвещало в нем ревнивца. Д'Эглемон, часто бывавший в нашем доме, казалось, совершенно не волновал англичанина; монсеньор, еще более усердный, не составлял ему конкуренции, поскольку открыто заявлял права на Сильвину, казался очень влюбленным и был весьма щедр. У меня было несколько импровизированных свиданий с монсеньором: любой женщине бывает приятно время от времени украсть у соперницы мужчину, особенно если она ведет себя так же! Мы замечательно проводили время с Его Преосвященством, и оба бывали рады новым встречам. Иначе обстояло дело с д'Эглемоном. В списке побед этого сверх всякой меры кокетливого и ветреного кавалера не было ни одной равной мне женщины, поэтому, несмотря на выказанное по возвращении равнодушие, он вскоре признал, что жаждет сохранить наши отношения, На чем мы и успокоились.

Что лучше — переживать сильную и прекрасную страсть со всеми ее радостями и печалями или иметь несколько приятных привязанностей, дающих каждая свою порцию удовольствия и составляющих вкупе некоторую сумму счастья? Предоставляю другим женщинам право самим ответить на этот вопрос, я же полагаю, что игра гораздо приятнее, если не ставишь все деньги на одну карту. Я была счастлива, что число моих веселых приключений увеличилось; тем хуже для меня, если я не познала великие наслаждения настоящей любви, — когда тебе хорошо, можно обойтись без лучшего! Такой подход кажется мне разумным.

Сэр Сидни взял с нас слово, что мы вскоре приедем посмотреть великолепное поместье, которое он купил близ Парижа. Общество гостей составилось из монсеньора и д'Эглемона, англичанина милорда Кинстона, его красивой подруги Солиньи, Монроза и госпожи д'Орвиль, с которой мы теперь часто виделись, Сильвины и меня. Все мы должны были весело отметить приобретение шевалье и оставаться там сколько душа пожелает.

Сидни уехал вперед с поварами, официантами и музыкантами, которые должны были заботиться о наших развлечениях. Тереза могла ехать с нами: она принимала нужные лекарства и чувствовала себя хорошо. Мы увезли ее с собой, надеясь, что деревенский воздух пойдет ей на пользу. Она была свежа и хороша как никогда. У каждой из дам был при себе лакей, у мужчин слуг было меньше: когда собираешься развлекаться, лучше чувствовать себя более свободным, пусть и в ущерб комфорту.

У границ владения сэра Сидни, на главной дороге, стояла замечательная статуя, рядом с ней нас ждал слуга. Скульптурная группа состояла из двух мастерски изготовленных статуй, стоявших на широком пьедестале спиной друг к другу, одна смотрела в сторону дороги, по которой мы приехали. Ее можно было принять за Диану, но она олицетворяла недоверчивость. Рядом с высокой стройной женщиной, чье свирепое лицо было угрожающим и прекрасным одновременно, стояла огромная собака, казалось, готовая в любое мгновение броситься на прохожих. Воительница целилась из лука. Надпись на пьедестале гласила: «Я ненавижу толпу невежд!» Лицо второй статуи можно было разглядеть только на обратном пути из поместья сэра Сидни: сидящая женщина изображала Дружбу. Ее взгляд и жест говорили о том, как ей грустно, что гости хозяина уезжают. Спаниель, сидящий на коленях женщины, всем видом показывал, что знает вас и хотел бы спрыгнуть на землю, чтобы его приласкали. Внизу было написано следующее: «Возвращайтесь, дорогие мои!»