– С тобой все нормально? – спросила Колосова, пытаясь развернуть меня за плечо.
– Все хорошо, – улыбнулся я, – у нас ничего не меняется. Мы продолжаем работать в прежнем режиме. Как обычно. Просто я не хочу быть руководителем департамента.
Кто-то хрипло выдохнул. Послышался кашель. Сдавленный шепот. Колосова протянула мне жвачку, которую я машинально положил в карман и пошел к выходу. Жвачка со вкусом арбуза, который я ненавижу. Я выбросил ее дня через два, найдя поутру в кармане пиджака.
Пятнадцатое октября было погожим осенним днем. Деревья Пресненского парка не торопились сбрасывать листву, а прохожие девушки не торопились менять летние платья на что-то более основательное. На открытой веранде кавказского кафе сидели молодые люди с газетами в руках, у входа в американское посольство собралась группа студентов с пластиковыми стаканами, наполненными кофе. И солнце светило ярко, а небо, нахмурившееся было серым дождем, вдруг прогнало облака. Было очень тепло. Настолько, что проезжавшие «бомбилы»-кавказцы вытаскивали наружу руки, подставляя их встречным потокам воздуха и держась за крыши своих «шестерок» и «семерок». Бабушки аккуратно вышагивали по плиткам парковых дорожек, а внуки беззаботно играли в мяч, и все было так спокойно и умиротворенно, что можно было подумать, что ты не в Москве, а где-нибудь в Центральной Европе.
Но потом светофоры зажглись зеленым, и мимо меня поехал плотный поток маршруток, набитых служащими с неприветливыми, готовыми к труду, но по большей части – к обороне лицами, и выглядело это так, будто маршрутки ехали не сами, а их везли на огромной ленте-транспортере. Стоявший на бордюре клерк в помятом костюме внезапно сорвался, перебежал дорогу, едва не опрокинув мне на капот алюминиевую банку с «джин-тоником», выругался, не поворачивая головы, и умчался прочь, задев портфелем бампер соседней машины.
А из припаркованной у обочины «девятки» зазвучали злые гитарные переборы и строгие слова о том, что «десантура атакует с неба». И из дырки в ограде стадиона вылезло трое здоровенных лбов в спортивных костюмах, один из которых выронил бутылку с пивом, та громко раскололась и оросила асфальт мутным содержимым. Лбы не расстроились и в качестве компенсации немедленно пристали к двум студенткам. Проходивший мимо мужчина попытался сделать им замечание и, тут же ознакомившись с ассортиментом вербальных угроз, опустил голову и засеменил дальше. Сидевшие в «девятке» пассажиры, чьи похмельные лица были хорошо видны через опущенные стекла, одобрительно заулыбались, и это говорило в пользу того, что пацанчики все еще бодрячком, Европа все еще там, где ей и положено быть, а все мы – дети Данилы Бодрова. И лето прошло, а бодрящие солнечные лучи созданы лишь для того, чтобы утренняя Россия встала с колен и пошла на работу.