– Какая же? – устало переспросил Львов, глядя в окно.
– Ты знаешь, Андрей, дистрибуторы очень оптимистично восприняли запуск «Даши», и ты был прав, относительно – (в компании было принято обращаться друг к другу на «ты», чтобы подчеркнуть псевдосемейную, доверительную атмосферу в коллективе – ко всем, за исключением членов совета директоров и коммерческому директору – здесь семейные узы, видимо, прерывались) – новых методов стимулирования…
Захарова стала нудно излагать, насколько ей помогли новые методы стимулирования (банальные откаты, увеличенные на двадцать процентов), пытаясь завуалировать свой хилый прирост в два процента, но Львов ее практически не слушал. Открыв собрание, он уже через минуту вскочил со своего кресла и молча начал выписывать замысловатые траектории по переговорной, отчего мы вынуждены были постоянно вертеть головами.
Комната наполнилась тоской всеобщего задавленного бессилия, впрочем, уже привычного. Даже желание втянуть голову в плечи или превратиться в человека-невидимку постепенно исчезло. Осталось легкое покалывание в области желудка, сравнимое с ожиданием неприятной, но все-таки непродолжительной процедуры посещения дантиста. Отличие состоит в том, что если дантисты сверлят твой зуб, то начальники сверлят твою голову.
Казалось, на моей голове уже не осталось места для сверла. Рынок летел вниз. Мы ничего не могли с этим поделать. Это знали все, включая Львова. Но в его функции входило сверлить, а в наши – подставлять головы. Собрания давно уже не приносили никакого результата. Это была процедура. «Согласно служебным инструкциям и функциям руководителей департаментов»… или как там это было записано в Корпоративной Книге?
– Плохо, Ольга, – бросил наконец он, переместившись мне за спину, – шняга. Туфта. Два процента… несерьезно все это, – (поговаривали, что он и Захарова были любовниками какое-то время назад. Иначе невозможно было объяснить его излишнюю терпимость).
– Но октябрьские перспективы… – продолжала нести ахинею Захарова, пока Львов жестом не остановил ее.
– Старостин, – Львов постепенно переходил на повышенные интонации, – ты сам уволишься или тебе помочь?
– Андрей, – начал канючить Старостин, – ты же знаешь, продажа по каталогам и подписке – поле с самым слабым приростом.
– Поле с самым слабым приростом – это ты! – рявкнул Львов. – Готовься искать работу в декабре. Или рви задницу. У тебя какой прирост?
– Минуту, – Старостин погрузился в бумаги.
– Секунду! Один и семь процента!
– Один и семь, – Старостин начал согласно кивать, будто слышал эту цифру впервые, – но я…