– Полагаю, я должен считать себя счастливчиком, – произнес Уорд, – потому что ты забываешь о формальностях, когда мы играем в карты.
Роб усмехнулся:
– А заодно теряю кучу денег.
Уорд слабо улыбнулся:
– Я же предупреждал тебя, что я ясновидящий, а ты не поверил.
– Я все еще надеюсь, что в один прекрасный день вы ослепнете.
– Это вряд ли.
– Знаете, сэр, если вы когда-нибудь надумаете сколотить состояние, играя в карты, то сможете бросить работу, – ухмыльнулся Роб.
– И преждевременно отправлю бабушку в могилу. Нет, благодарю. Я предпочитаю честную жизнь.
– Иногда мне кажется, что вы бы предпочли увидеть бабушку в могиле.
Уорд скорчил гримасу.
– Иногда бывает. Однако чаще мне нравится видеть ее живой. Она суровый надзиратель, но положила полжизни на мое воспитание.
– Она была властной каргой и не отпустила вас учиться в приличную школу.
Уорд поморщился. Внешне бабушка Монтгомери выглядела суровой и жесткой, но сердце у нее было достаточно мягкое, чтобы понять, как несчастен мальчик, которого бесконечно изводят одноклассники.
– Она думала, что так для меня будет лучше.
– А если бы вы ходили в школу, то могли бы поступить в Гарвард.
– Я и так мог, Роб, но меня позвало море, а не Гарвард. Тут я бабушку разочаровал, о чем до сих пор сожалею. Ей в жизни пришлось пережить слишком много разочарований.
– Каких разочарований? Ей достаточно вас пальцем поманить!
– Тебе бы понравился сын, похожий на моего отца, Роб?
Роб задумался.
– Нет, сэр, – наконец ответил он. – Возможно, вы и правы. Но с вами у нее все получилось отлично.
Роб замолчал, а Уорд унесся мыслями в свое детство. С младенчества он проводил каждое лето с бабушкой в Нью-Порте, а с двенадцати лет постоянно жил с ней в Нью-Йорке Наверняка перспектива воспитывать внука мало прельщала бабушку, однако она ни разу не поколебалась в своем решении. Улыбнувшись, Уорд вспомнил ее редкие теплые объятия и желатиновые конфеты, которые бабушка молча совала ем в карман за хорошо выполненную работу. Нужно выкроить время и навестить ее.
– Как твоя поездка в Вустер, Роб? Брат наконец женился?
– Да, сэр, – ответил Роб. – Но вас там не хватало.
– Но ведь ты принес мои извинения? Объяснил, что мне пришлось заниматься делами?
Роб кивнул:
– Они все поняли.
– Конечно, поняли. В их жилах течет кровь Монтгомери – бостонская кровь. Нет человека, родившегося в Бостоне, который не понял бы правило «дело превыше всяких удовольствий».
Они приближались к пристани, и мягкий, пряный запах океана защекотал нос. Еще один поворот, и океан раскинулся перед ними, серый, с белыми барашками, и в нем отражается небо. Уорд несколько раз глубоко вдохнул. Как всегда, соленый воздух заставил кровь быстрее бежать по жилам, а плеск волн показался сердцу песней. Уорда охватила острая тоска. Прошло два года с тех пор, как он бросил якорь, но он до сих пор тоскует по морю так же сильно, как и в тот день, когда в последний раз сошел на берег с «Морской цыганки».