Она снова расслабилась.
– Для меня тоже.
– Мне показалось, что ты осталась… довольна, – сказал Уорд, настороженно поглядывая на нее, – Однако некоторые женщины в таких вещах – искусные актрисы.
– Я не умею играть удовольствие.
– Нет? – переспросил Уорд. – Честно?
В его голосе звучала надежда, Уорд смотрел на нее, словно ребенок, который просит подарить ему щенка, и это тронуло сердце Морган. Сильный, сдержанный капитан оказался таким чувствительным и ранимым.
– Честное слово, сэр.
Он убрал руку от ее щеки и погладил грудь.
– Так, может быть, мы продолжим? – С этими словами он прильнул к губам Морган в жарком поцелуе, и все ее чувства снова взвихрились.
Уорд перетянул ее на себя. Морган села на него верхом и решила взять дело в свои руки. Она целовала капитана, поглаживая негустые волосы у него на груди, и чувствовала, как сильно бьется его сердце.
– Я чувствую, как ты возбудилась, – прохрипел Уорд. – От одного поцелуя.
– Ты очень хорошо целуешься.
Вместо ответа он притянул к себе ее голову и целовал снопа и снова, наконец, Морган, задыхаясь, соскользнула с него, чувствуя, как кружится голова. Не соображая, что делает, она добралась до края кровати и, запутавшись в одеялах и простынях, с грохотом упала на пол.
А потом отчаянно завопила – сверху свалился чудовищный желтый паук, вцепившись в нее длинными колючими лапами. Морган с криком метнулась в сторону. Паук не отставал. Она снова закричала, схватила омерзительную тварь и швырнула, через всю комнату.
С кровати послышалось фырканье капитана. Морган всмотрелась и поняла, что паук был ее париком.
Покраснев от смущения, она посмотрела вверх, на Уорда.
– Метание париков, а?
– Не смешно, – ответила Морган, хотя в горле уже щекотало от смеха. – Мне показалось, что это паук, – фыркнув, ответила она.
– Паук-блондин?
– У меня не было времени присматриваться к его цвету. – Морган потянулась, пытаясь выпутаться из простыни, замотавшей ей ноги.
– Наверное. – Снова вскинув бровь, Уорд спросил: – Ты встаешь?
– Зависит от тебя. – Его глаза сверкнули.
На щеке капитана появилась ямочка, и сердце Морган затрепетало. Как всегда, ямочка и веселые глаза стерли с лица Уорда обычную суровость и убавили годы.
Не задумываясь, она выпалила:
– Мне нравится твоя улыбка.
Улыбка сделалась еще мягче.
– Правда? А мне нравится твой смех.
– Нет, – ответила Морган. – Ты меня разыгрываешь.
– Не разыгрываю.
– Мне часто говорили, что я смеюсь слишком громко.
– Мне так не кажется.
– Правда?
– Да. Твой смех искренний. – Уорд подпер голову руками и, вздохнув, спросил: – Что мне с тобой делать, Морган?