И она удвоила свою любезность к Тишинскому, настойчиво приглашая его бывать у них часто, как прежде…
Юноша расцвел. Орлова угадала, что он любил Клео первой, долго не забывающейся любовью.
Нарядный автомобиль Тишинского останавливается на Кирочной у подъезда Орловых. Из него с неизменным букетом роз, завернутым в бумагу, выходит Мишель Тишинский. А несколькими минутами позднее он выходит снова из подъезда, ведя под руку Клео. С балкона зорким напряженным взглядом следит за ними Анна Игнатьевна.
— Смотрите же, monsieur Мишель, привезите мне ее вовремя к чаю, вы за нее мне ответите головой, — кричит она вниз молодой паре с деланною веселостью.
Тишинский любезно поднимает шляпу, Клео небрежно кивает рыжей головкой, и они уносятся вихрем по направлению островов.
Молодая Орлова с первого же дня с восторгом ухватилась за эту поездку… Во-первых, она хоть на час, на два исчезала из-под ненавистной ей опеки матери. Во-вторых, сам Тишинский был добрый приятель и не докучал ей расспросами. А она теперь так научилась ценить это молчание ее спутника. К тому же где-то далеко в глубине сердца жила слабая надежда увидеть хоть издали Арнольда. Обменяться с ним поклоном, взглядом. Ах, она так измучилась в разлуке с ним!
Но эта встреча, как нарочно, не происходила. А произошло нечто, чего совсем не ожидала девушка.
Был чудный августовский вечер. На Каменноостровском уже вспыхнуло электричество, когда, быстро промчавшись по нему, автомобиль Тишинского, миновав целый ряд мостов, пронесся под темные своды Удельнинского парка. Золотые звезды, яркие и рельефные на черном бархате неба, то и дело падали, оставляя за собою на миг сверкающий след. Таинственные кущи дерев по краям дороги значительно и красиво молчали в осенней темноте. Тишинский, уже давно наблюдавший похудевшее бледное личико сидевшей подле него Клео, постоянно грустное и серьезное все последнее время, вдруг уловил на ее губах блуждающую улыбку.
— Ну, наконец-то! Наконец-то вы прежняя, mademoiselle Клео… Наконец-то вы улыбнулись, — произнес с неподдельной радостью молодой человек.
Клео подняла на своего спутника внимательные глаза.
— Чему вы радуетесь, Тишинский? Или вы уж так сильно любите меня?
— Вы угадали: люблю вас безумно, Клеопатра Львовна, люблю насмерть… И если бы вы пожелали только…
— То вы бы положили к моим ногам руку и сердце и папашины прииски, как это водится, — усмехнулась девушка.
— Да… не смейтесь надо мною!.. Это так… Я готов отдать самую жизнь за обладание вами… Я был бы счастливейшим из смертных, если бы вы пожелали стать моей женой.