– Господи, только посмотрите, что вы натворили!
Она ответила:
– А почему вы не отошли в сторону? Не скажете же вы, что не видели меня!
Я тоже в долгу не осталась:
– Потому что разглядывала Розенквиста и вас не заметила.
Дама перевела взгляд на картину.
– Хороша. Не потрясающая, как утверждают, но вполне хороша. Только вот рама нужна другая. Теперь, к сожалению, слишком увлекаются алюминием. Взгляните – блеск металла скрадывает габариты листа. Хотя бы сделали поверхность матовой.
Поскольку я и сама думала точно так же, то добавила, что еще лучше было бы поместить картину в простую раму красного дерева, притом более просторную, чтобы была видна кромка бумаги. Она согласно кивнула, после чего я пошла к бару принести ей бокал вина. Когда я вернулась, дама вручила мне банкноту в один фунт.
Я сказала:
– Нет, что вы. Вино здесь бесплатное. А она:
– Это за чулки, дорогая.
А я:
– Это не чулки, а колготки.
А она:
– Интересно, колготки – это гигиенично?
– Не знаю, – ответила я. – Но по крайней мере они не требуют пояса с резинками и избавляют от многих неудобств.
– Да, – кивнула она, – должно быть, это действительно плюс. А мне теперь достаточно просто натянуть чулки выше колен: они никуда не сползают. В свое время я тоже ненавидела пояса. Теперь пользуюсь просто круглыми подвязками.
Все это дама произнесла весьма звучно, в подтверждение задрав немного подол юбки.
Немолодой джентльмен в красном галстуке, желтой рубашке, с длинными вьющимися волосами, стоявший позади нас, сдавленно хохотнул. Наш разговор едва ли можно было назвать беседой ценителей искусств. Я рассмеялась. Потом пожала даме руку и двинулась дальше. Но она окликнула меня:
– Почему вы так хорошо разбираетесь в рамах?
– Для меня это важно, – отозвалась я и с излишним, пожалуй, пафосом добавила: – И для картины тоже. Это моя работа.
Она подъехала поближе и взглянула на меня с любопытством:
– Вы зарабатываете этим?
– Да, – подтвердила я. – Хотя и не слишком много.
– Оставьте мне свой телефон, – попросила дама. – Я подкину вам кое-какую работенку.
– Хорошо бы, – без энтузиазма ответила я.
Но сомнения оказались напрасными. Она действительно заказала мне новую раму для купленного ею Розенквиста, я сделала то, что представлялось мне наиболее уместным, и картина заиграла по-новому. Когда я доставила ее в дом миссис Мортимер в Парсонз-Грин, то поняла, каким потрясающим знатоком современной живописи она являлась. Сама она могла производить впечатление экстравагантной старухи, но коллекция, состоявшая большей частью из рисунков и гравюр, оказалась в высшей степени современной.