На ночь они опять разгородили небольшую комнату девочек ширмами на две части.
Лаская молодое упругое тело и пьяно возбуждаясь все больше и больше он быстро позабыл все свои обиды и грустные мысли за этот вечер, кроме, конечно, легкого тела Элоры у себя на руках, которое никак не хотело забываться.
— Нет, — сказала вдруг Лана, слегка отстраняясь. — Мне так не нравится.
— А как? — не понял он. — Ведь раньше все было хорошо.
— Надоело, — сухо произнесла она не глядя на него. — И вообще, от одного и того же устаешь. Не согласен с этим?
— Согласен, — недоуменно ответил он, остывая от возникшего возбуждения. — А как ты хочешь?
— Не знаю, — пожала она в темноте плечами. — Придумай что-нибудь.
Но и следующие предложенные им три-четыре положения были также отвергнуты ею. Так у них ничего и не получилось. А когда наконец-то это свершилось — то без всякого удовольствия, с неприятным осадком и с холодком на душе.
Быстро уснув, Лана тихо лежала у Сергея на плече. Ему не спалось все еще мешали разные грустные мысли — остатки корабельных воспоминаний и нахлынувшая с новой силой тоска по дому. Да еще эта тихая возня за занавесками. Не зная, как еще заставить себя уснуть, он осторожно высвободил руку и посмотрел на часы — четыре часа, скоро уже вставать. Аккуратно поднявшись — возня за занавеской резко и настороженно стихла — он на ощупь нашел недопитую бутылку с лимонадом и, стараясь не шуметь, тихо вышел в коридор.
И с Ланой что-то непонятное творится, подумал он, стоя у балконного окна и глядя на падающие снежинки, на Луну, на звезды, и попивая лимонад прямо из узкого горлышка, — и с днем рождения некрасиво получается, надо обязательно чтото сообразить.
Легкое покалывание в запястье возвестило о срабатывании датчика в спальне Элоры у них дома. Удивившись, он коснулся пальцем выступа на часах, воспринимая аудио и видео информацию через нервные окончания.
— Успокойся, дочка, — встревоженно говорила хозяйка. — Выпей лучше воды.
— Какое тут спокойствие, — дрожащим голосом отвечала Элора, сжавшись словно обиженный котенок на постели в своем шикарном и очень дорогом вечернем платье. — Этот твой любимец Харви оказывается шпионил за мной в командировке, делая разные снимки. — И она швырнула пачку на кровать.
— Не может быть! — воскликнула хозяйка, всплеснув руками и мельком взглянув на кадры. — Надо с ним обязательно поговорить.
— Зачем? — горько спросила девушка. — Там были все свои. Один только он мог это сделать. И хватит об этом.
— Хорошо, хорошо, — кивала огорченная хозяйка. — Утром все образуется. А сейчас прими ванну и ложись спать. Или ты поедешь обратно? — спросила она озабоченно.