В достославные года,
Впечатление оставил
У потомков навсегда.
Наглотавшись мухоморов,
Ибо зелья он не пил,
Проявлял державный норов,
Государственность крепил.
Всем в стране всего хватало,
Жизнью был доволен всяк,
А как Рюрика не стало,
Все поперло враскосяк.
Чтобы нынешнего века
Дотянуть нам до конца,
Не послать ли к братьям-грекам
За подмогою гонца?
Нам без импортной опеки
Не исправить общий крен,
А варяги или греки -
Не один ли, в общем, хрен.
Здесь с умным видом лысину скребя,
Четыре года я сидел подряд,
Как неохота выезжать мне из тебя
Охотный ряд, Охотный ряд.
Четыре года жил я, не тужил
И министерский получал оклад.
Ну, ты, в натуре, мне и удружил,
Охотный ряд, Охотный ряд.
Прощайте ж, тачки с номерами спец,
И спецбуфет, и праздничный наряд,
Слезайте, граждане, приехали, конец,
Охотный ряд, Охотный ряд.
Закон велит сомкнуть уста,
Хоть просятся слова наружу,
Моя задача непроста -
Шаг в сторону – и сядешь в лужу.
Того я помню хорошо,
На нем я крепко фраернулся,
Я с ним в разведку бы пошел,
Чтоб он оттуда не вернулся.
А тот, ну типа, ну такой,
Весь из себя такой, короче,
Ему давно бы на покой,
А он опять лицом хлопочет..
А этот грозен и мордаст,
И все горюет о народе.
Я удивляюсь каждый раз -
С таким лицом – и на свободе.
Я лично выбрал бы того,
Хоть все в него швыряют комья,
Мужик он вроде ничего,
Ну, сами знаете, о ком я.
Его идеи мне милы,
Принципиальность всем известна.
А в общем, все они – козлы!
И мы не лучше, если честно.
Закончен творческий простой,
Закончен творческий простой,
И вновь, друзья, я с вами вместе,
Российский правдоруб простой,
Невольник НТВ и чести.
Мое разящее перо
К борьбе по-прежнему готово,
Все так же метко и остро
Мое решающее слово.
Защитник павших и сирот,
Бельмо в глазу бездушной власти,
Я всей душою за народ,
Поскольку сам народ отчасти.
Я весь ему принадлежу -
И в этом высшая награда.
На нем стоял, на нем сижу,
На нем и лягу, если надо.
Сказать по правде, никогда симпатии
Я к братии двуногой не питал,
Но прошлым летом, будучи в Хорватии,
К хорватам это чувство испытал.
Открытые, беспечные, наивные,
Простые, как дубовая кора?
Я полюбил их песни заунывные
И медленные танцы у костра.
Они едят душистые корения
И лакомятся медом диких пчел?
Я им читал свои стихотворения
И это, кстати говоря, прочел.
Исполненный высокого служения,
Я, бремя белых тяжкое неся,
Дал им азы таблицы умножения,
При том, что мне она известна вся.
А на прощанье лидеру их племени,
Чтоб родины поднять авторитет,
Торжественно вручил я бюстик Ленина,
А он мне – банку „Гиннесса“ в ответ.