В разогретых травах и вечером подолгу не смолкает. Самая заметная мелодия – треск кузнечика. Особенно неугомонны кузнечики перед ведренным днем: тут-то они уж рассыпаются прямо заполночь. Почти не отличима от трели кузнечика песенка самой маленькой нашей пташки – крапивника. То же точение, как если б по мостовой моток проволоки бросали…
Будто и не остывает лето. Свод неба высок, чист, день-деньской льются ласковые лучи. Дождь ежели и набежит, то накоротке: прошумит и стихнет. Зарницы-сполохи широко озаряют принасупленный горизонт. Впрочем, зарницы – предвестницы ведренной, сухой погоды.
Но уже заметнее убыль света: от утренней зари до вечерней короче стало. Не сходят легко росы. Зато август приподнял дали – в чистом воздухе видней и звонче. Ветер ведь не носит теперь столько цветковой пыльцы, как в перволетье, оттого и прозрачней окрест.
Поплыли, закурились августовские туманы. Поемный луг, старицы да и ленты рек с сумерек окутываются пенной дымкой, стало быть, воздух свежеет раньше подстилающей поверхности. Дороги, остывая, поднимают столбы тепла. Тянет душистым зеленым сеном, спелыми яблоками и садовыми цветами.
Теперь-то уж на клумбах главенствуют самые роскошные, самые пышные цветы. Праздничными фейерверками застыли крупные георгины: желтые, фиолетовые, розовые, пестрые. До самых заправских холодов стоять им и стоять неувядами. Стойкостью и жизнелюбием георгинам под стать разве что кирпично-оранжевые ноготки. К ним словно и заrap пристает: в жаркие дни ноготки просто поражают глубиной и ровностью тона.
Свеж и пышен августовский букет. Из цветочных киосков, с рынков и дач горожане теперь не возвращаются без душистых флоксов или сияющих гладиолусов. А чайные розы, а гвоздики, разве сейчас не самая для них лучшая пора!
Любопытно, что цветочная торговля даже в Москве возникла каких-нибудь лет 200 назад. Вот что писал историк Николай Карамзин в "Записках старого московского жителя", имея в виду XVIII век: "Естли докажут мне, что в шестидесятых годах хотя один сельский букет был куплен на московской улице, то соглашусь бросить перо свое в первый огонь, который разведу осенью в моем камине…" Карамзину принадлежат и эти строки: "Еще не так давно бродил я уединенно по живописным окрестностям Москвы и думал с сожалением: какие места, и никто не наслаждается ими. А теперь везде нахожу общество!"
Но коли уж зашла речь об августовских цветах, как тут не вспомнить бальзамины. Мясистый, чуть ли не прозрачный ствол, резные изящные листья и подвески ярко-красных, а то и лиловых нежных цветочков – разве не загляденье это! В старых городках, на тихих поселковых улицах всегда приятна встреча с бальзаминами – несравненными цветами уходящего лета.