Зимой же она снова становилась Ритой Яркин и жила три месяца в Уинсло со своей единственной дочерью. Выставляла на обочину дороги написанный от руки щит и ждала клиентов, но они заезжали сюда крайне редко. Она читала журналы, смотрела телик, ела как докер и красила себе ногти.
Полли с любопытством покосилась на них. Сегодня они были бордовые, с тоненькой полоской золота по диагонали. Они сталкивались с ее кафтаном — цвета оранжевой тыквы, — но были все-таки приличней, чем вчерашние желтые.
— Ты встречалась с кем-то нынешним вечером, куколка? — спросила Рита. — Твоя аура страшно съежилась, ее почти не осталось. Нехорошо. Ну-ка, дай взгляну на твое личико.
— Да ничего особенного. — Полли захлопотала больше, чем было необходимо. Она швырнула свои ботинки в стоявший возле двери деревянный ящик. Сняла с себя шарф, аккуратно сложила его в квадрат и сунула в карман пальто. Отряхнула, снимая с него невидимые ниточки пальто и несуществующие капельки грязи.
Но провести мать было нелегко. Рита вытолкнула свою огромную массу из дверного проема, подошла к Полли и повернула ее к себе. Вгляделась в ее лицо. Провела раскрытой ладонью в дюйме от ее головы и плеч.
— Так. Все ясно. — Она уронила руку и выпятила губы. — Звезды и земля, девочка, перестань вести себя как дурочка.
Полли шагнула в сторону и направилась к лестнице.
— Схожу за тапочками, — пояснила она. — Я мигом. Как вкусно пахнет! Ты приготовила гуляш? Как обещала?
— Послушай меня, Пол. Твой мистер Шеферд ничего особенного собой не представляет, — произнесла Рита. — Ему нечего предложить такой женщине, как ты. Неужели ты еще не поняла?
— Рита…
— Жизнь — вот что самое главное. Жизнь — слышишь меня? Понимание ее течет в твоих венах вместе с кровью. Такого дара, как у тебя, нет ни у кого. Даже у меня. Пользуйся им, не пренебрегай. Обладай я хотя бы половиной того, что есть у тебя, я владела бы миром. Остановись и послушай меня, девочка. — Она ударила ладонью по перилам.
Полли почувствовала, как задрожали ступеньки. Она повернулась и смиренно вздохнула. Только три зимних месяца она живет вместе с матерью. Но в последние шесть лет день тянется за днем, а Рита не упускает случая проверить, как живет Полли.
— Так это он сейчас проехал? — спросила Рита. — Мистер Шеферд собственной персоной. С ней, верно? Из Холла. Вот почему тебе сейчас так больно?
— Ничего особенного, — поспешно сказала Полли.
— Вот тут ты права. В самом деле ничего особенного. И он тоже не представляет собой ничего особенного. Зачем же так страдать?
Однако Полли так не считала. Никогда, но как объяснить это матери? Ведь любовь Риты резко оборвалась, когда дождливым утром ее благоверный уехал из Уинсло в Манчестер «купить моей малышке что-нибудь особенное» (Полли как раз исполнилось семь лет). И больше не вернулся.