– Мы научимся драться. У нас» будет оружие и…
– Пусть идут другие!
– Как я могу просить кого-то пойти, если сам не иду?
– Попроси – и все!
– Нет, – сказал он. – Я должен пойти тоже.
– Я поняла… Ты не должен пойти, ты хочешь пойти. Помолчав, он ответил:
– Хорошо, я хочу пойти. Да хочу! Я не могу представить, что меня там не будет, когда Уни будет повержен. Я сам хочу бросить взрывчатку или дернуть за выключатель, или – что там будет в конце сделать. Все сам!
– Ты болен, – сказала она. Взяла с коленей шитье, нашла иголку и стала шить. – Я правда так думаю. Ты зациклен на Уни. Он нас сюда не засунул, нам повезло, что мы сюда добрались. Аши прав: он бы нас убил так, как он убивает людей в шестьдесят два года, он бы не стал зря тратить лодки и острова. Мы убежали от него, он уже повержен, а ты болен, хочешь пойти назад и победить его еще раз.
– Он засунул нас сюда, – сказал Чип, – потому что программисты не могли оправдать убийство еще молодых людей.
– Ерунда, – сказала Лайлак. – Они оправдали убийство пожилых людей, они бы оправдали и убийство младенцев. Мы убежали. А ты собираешься назад.
– Как насчет наших родителей? спросил он. – Их-то убьют через несколько лет. Как насчет Снежинки и Спэрроу – в общем, всей Семьи?
Она продолжала шить, втыкая иголку в зеленую ткань – рукава от ее зеленого платья, из которых она шила распашонку для малыша.
Позднее в постели, он сказал:
– Если что-то вдруг будет не так, Джулия позаботится о тебе. И о ребенке.
– Это большое утешение, – сказала она. – Спасибо. Спасибо тебе. И Джулии спасибо.