Ахимас быстро шел в сторону «Метрополя», прикидывая, как действовать дальше. Небо начинало сереть – ночи в конце июня короткие.
Из-за угла выехала пролетка. Ахимас узнал силуэт Соболевского есаула. Он сидел, обхватив обеими руками фигуру в белом. С другой стороны фигуру поддерживал еще один офицер. Голова у белого безвольно покачивалась в такт цокоту копыт. Следом проехали еще две коляски.
Интересно, рассеянно подумал Ахимас, как они пронесут его мимо швейцара. Верно уж что-нибудь придумают, люди военные.
Кратчайший путь к «Метрополю» лежал через проходной двор – этой дорогой за минувшие двое суток Ахимас ходил неоднократно.
Когда он шел под темной аркой, гулко стуча по каменным плитам, вдруг ощутилось постороннее присутствие. Ахимас уловил его не зрением и даже не слухом, а каким-то необъяснимым периферийным чувством, которое уже не раз спасало ему жизнь. Кожа затылка будто почуяла какое-то движение сзади, легчайшее шевеление воздуха. Это могла быть прошмыгнувшая кошка или взбежавшая на кучу отбросов крыса, но Ахимас в подобных случаях не боялся показаться самому себе смешным – не раздумывая, он отпрянул в сторону.
Щеку словно обдало сквозняком, дунувшим сверху вниз. Краешком глаза Ахимас увидел, как возле самого его уха воздух рассекла тускло блеснувшая сталь. Быстрым, отработанным движением он выхватил «велодог» и выстрелил не целясь.
Глухой вскрик, в сторону метнулась тень.
Ахимас догнал бегущего в два прыжка и точно, сильно ударил тростью сверху вниз.
Посветил на упавшего фонариком. Грубое, звериное лицо. Сквозь спутанные сальные волосы сочилась черная кровь. Короткие сильные пальцы зажимали бок и тоже были мокры от крови.
Одет нападавший был по-русски: косоворотка, суконный жилет, плисовые штаны, смазные сапоги. На земле валялся топор с необычно короткой рукоятью.
Ахимас наклонился ниже, светя лучом прямо в лицо. Блеснули круглые глаза с неестественно расширенными зрачками.
С Неглинного проезда донесся свисток, с Театрального еще один. Времени было мало.
Он присел на корточки, взял упавшего двумя пальцами пониже скул, стиснул. Топор отшвырнул в сторону.
– Кто подослал?
– От бедности мы, барин, – прохрипел раненый. – Прощения просим.
Ахимас надавил пальцем на лицевой нерв. Дал лежащему немного покорчиться от боли и повторил вопрос:
– Кто?
– Пусти… пусти, баклан, – выдохнул раненый, колотя каблуками по камню. – Кончаюсь я…
– Кто? – спросил Ахимас в третий раз и надавил на глазное яблоко.
Изо рта умирающего вместе со стоном вырвалась широкая струя крови.
– Миша, – пробулькал едва слышный голос. – Миша Маленький…Пусти! Больно!