Эраст Петрович про свою роль больше не забывал. Немного повалял дурака: налил шампанского в чайную чашку, а оттуда в блюдце. Надувая щеки, отпил – совсем чуть-чуть, чтоб не захмелеть, но с громким хлюпаньем. Официанту велел принести еще шампанского («Да не ланинского, а взаправдышного, моэту») и зажарить поросенка, только непременно живого, и чтоб сначала принесли показать, «а то знаю я вас, немчуру, убоину с ледника подсунете». Расчет у Фандорина был на то, что живого поросенка искать будут долго, а тем временем ситуация так или иначе разрешится.
Замаскированный Кнабе косился на шумного соседа с неудовольствием, но большого интереса к нему не проявлял. Резидент четырежды доставал брегет, и видно было, что нервничает. Без пяти минут восемь Ванда объявила, что исполняет последнюю песню перед перерывом и затянула сентиментальную ирландскую балладу о Молли, не дождавшейся милого с войны. Кое-кто из сидевших в зале утирал слезы.
Сейчас допоет и подсядет к Кнабе, предположил Фандорин и изготовился: упал лбом на локоть, словно бы сомлев, однако прядь с правого уха откинул и, согласно науке о концентрации, отключил все органы чувств кроме слуха. Так сказать, превратился в правое ухо. Пение Ванды теперь доносилось словно бы издалека, зато малейшие движения герра Кнабе отдавались с особенной ясностью. Немец сидел беспокойно: скрипел стулом, шаркал ногами, потом вдруг застучал каблуками. Эраст Петрович на всякий случай повернул голову, приоткрыл глаз – и вовремя: успел увидеть, как рыжебородый бесшумно выскальзывает в боковую дверь.
В зале грянули аплодисменты.
– Богиня! – крикнул растроганный студент. Модистки громко хлопали.
Тихая ретирада герра Кнабе коллежскому асессору очень не понравилась. В сочетании с маскарадом и фальшивой фамилией это выглядело тревожно.
Купчик резко встал, уронил стул и доверительно сообщил веселой компании за соседним столом:
– Облегчиться приспичило. – И, слегка покачиваясь, пошел к боковому выходу.
– Сударь! – подлетел сзади официант. – Туалетное помещение не там.
– Уйди. – Не оборачиваясь отпихнул его варвар. – Где жалаем, там и облегчаемся.
Официант в ужасе застыл на месте, а купец, широко ступая, зашагал дальше. Ах, нехорошо. Торопиться надо. Вот и Ванда уж со сцены за кулисы упорхнула.
Перед самой дверью возникло новое препятствие. Навстречу капризному клиенту несли отчаянно визжащего поросенка.
– Вот, как заказывали! – гордо предъявил свой трофей запыхавшийся повар. – Живехонек. Прикажете жарить?
Эраст Петрович посмотрел в наполненные ужасом розовые глазки поросенка и вдруг пожалел бедного малютку, родившегося на свет лишь для того, чтобы угодить в брюхо какого-нибудь обжоры.