Гунтер же не преминул еще разок потрясти воображение святого отца. Насытившись и налив себе очередную чашечку кофе, он достал из пачки сигарету, прикурил от костра и глубоко затянулся, закрыв глаза от удовольствия. Отец Колумбан перестал жевать, замер с кружкой в руке и истово перекрестился, когда изо рта Гунтера выполз густой синеватый дым. Спрашивать отшельник ни о чем не стал, узнавать что-то новое уже не осталось сил…
О чем Гунтер и отец Колумбан шушукались до поздней ночи, так и осталось неизвестным, но утром, когда привыкший подниматься очень рано святой растолкал рыцаря и германца, сэр Мишель с удивлением отметил, что тяжеленная железяка, называемая пулеметом, снята со своего места на спине Люфтваффе и погружена на отшельникова мула. А состоявшийся во время сбора вещей и приготовления какой-никакой еды разговор вообще был достоин всяческого внимания:
— Ты считаешь, будто я смогу сделать достаточное количество этой жидкости? — спрашивал отшельник. — Только, клянусь кровью Христовой, не пойму, зачем она тебе понадобилась, и сможет ли заменить этот твой бен-зин? Я, конечно, пошлю в Анжер за мэтром Адельхельмом, он неплохой алхимик и сможет помочь, к тому же его весьма заинтересует эта затея.
— Вы уверены, святой отец, что алхимик не проболтается? — Гунтер хмурился, и в голосе его слышались недоверчивые нотки. — Смотрите, не прошло и недели, а самолет уже нашли! И потом, уверены ли вы, что ваши изыскания не привлекут внимание м-м… некоторых заинтересованных лиц? Помните, я рассказывал об инквизиции? Правда, то будет немного позже, но не исключено, что появится и сейчас…
— Ерунда! — отмахнулся отец Колумбан, — Места у нас глухие, а Адельхельм умеет держать язык за зубами… Он мне кое-чем обязан — однажды, в Клерво, его обвинили в ереси, и, слава Богу, что я оказался рядом с аббатством и смог присутствовать на церковном суде… А охранять нашего дракона могут люди барона де Фармер. Я сам прослежу за всем. Никто не узнает.
— Дурацкая затея, — вздохнул Гунтер, — Я уже начинаю жалеть, что предложил. Так бесцеремонно вмешиваться в жизнь этого века… Подумайте, святой отец, разве будет хорошо, если сейчас появится, мнэ… оружие такой силы?
— Я, кажется, обещал, что потом мы все уничтожим! А тебя никто за язык не тянул… И, ко всему прочему, есть вероятность, что у нас ничего не выйдет.
Сэр Мишель, все это время прислушивавшийся к пересудам святого и оруженосца, помалкивал, не имея привычки встревать в разговор без приглашения. Едва небо на востоке из серо-золотистого стало голубым, а звезды начали растворяться в утренней заре, отец Колумбан затоптал костер, и недвусмысленно указал на застоявшихся лошадей: