Фандорин же пробормотал какое-то короткое, явно нерусское слово и вскинул к глазам бинокль.
Запыхавшиеся филёры окружили деревянную будку. Задрав головы, махали руками, что-то кричали – до похоронной конторы доносилось только «мать-мать-мать!».
Мыльников возбуждённо хохотал:
– Как кошка на заборе! Попался!
Вдруг инженер воскликнул:
– Сюрикэн!
Отшвырнул бинокль, выскочил на улицу, громко закричал:
– Берегись!!!
Да поздно.
Циркач на крыше киоска завертелся вокруг собственной оси, быстро взмахивая рукой – будто благословлял филёров на все четыре стороны. Один за другим, как подрубленные, мыльниковские «орлы» повалились на мостовую.
В следующую секунду шпион мягко, по-кошачьи спрыгнул вниз, помчался вдоль улицы к зияющей неподалёку подворотне.
Инженер бежал вдогонку. Надворный советник, в первый миг остолбеневший от потрясения, кинулся следом.
– Что это? Что это? – кричал он.
– Уйдёт! – простонал Эраст Петрович.
– Я ему уйду!
Мыльников выдернул из-под мышки револьвер и, как истинный мастер, открыл стрельбу на бегу. У Евстратия Павловича были основания гордиться меткостью, движущуюся фигуру он обычно клал с пятидесяти шагов первой же пулей, но тут просадил весь барабан, а попасть не сумел. Чёртов японец бежал странно, то косыми скачками, то зигзагами – попробуй подстрели.
– Зараза! – Мыльников щёлкнул бойком по стреляной гильзе. – Стреляйте, что же вы!
– Б-беспопезно.
На пальбу от здания вокзала бежали сорвавшиеся из засады жандармы. В публике началась паника – там кричали, толкались, размахивали зонтиками. С нескольких сторон доносились свистки городовых. А беглец тем временем уже исчез в подворотне.
– По переулку, по переулку! – показал Фандорин жандармам. – Слева!
Голубые мундиры бросились в обход дома, Мыльников, свирепо матерясь, лез по пожарной лестнице на крышу, а Эраст Петрович остановился и безнадёжно покачал головой.
В дальнейших поисках он участия не принимал. Посмотрел, как суетятся жандармы и полицейские, послушал несущиеся сверху вопли Евстратия Павловича и двинулся обратно к площади.
У газетного киоска толпились зеваки, мелькала белая фуражка околоточного.
Подходя, инженер услышал дребезжащий старческий голос, возвещавший слушателям:
– Сказано в пророчестве: посыплются с небеси звезды железные и поразят грешников…
Эраст Петрович хмуро сказал околоточному:
– Публику убрать.
И хоть был в цивильном платье, полицейский по тону понял – этот имеет право приказывать – и немедленно задудел в свисток.
Под грозное «Пасстаранись! Куда прёшь?» Фандорин обошёл место побоища.
Все четверо агентов были мертвы. Лежали в одинаковой позе, навзничь. У каждого во лбу, глубоко войдя в кость, торчала железная звёздочка с острыми блестящими концами.