Холдейн удивленно воззрился на Фонса и уже готов был отнести его замечание на счет самонадеянности собеседника, но, взглянув на его великолепно вылепленную голову и сверкающие умом глаза, подумал, что сыщик и писатель оба в равной мере занимаются интеллектуальной работой, и что в области мозговой деятельности этот человек из Скотланд-Ярда даст ему несколько очков вперед.
Фонс заметил этот взгляд и спокойно улыбнулся.
– Это расплата за знаменитость, мистер Холдейн, восхищение нижестоящих. Ваша книга, что у меня на полке, одна из самых моих любимых.
И Фонс указал на полку, где Холдейн увидел скромный темнозеленый переплет своего единственного романа, поместившегося между «Эсмондом»[27] и «Женщиной в белом».[28]
– А теперь к делу, сэр, и сначала позвольте сказать, что я рад видеть друга леди Перивейл.
– Благодарю, мистер Фонс. Но вы не должны думать, что меня прислала к вам сама леди Перивейл. Она даже не знает о моем намерении повидаться с вами, и я должен вас просить не упоминать о моем визите. Я узнал о предпринимаемых вами усилиях от ее приятельницы, а не от нее самой и пришел посоветоваться с вами о деле, не имеющем прямого отношения к тому, что произошло.
– Хорошо, сэр, я к вашим услугам.
– Мистер Фонс, буду с вами совершенно откровенен. Полагаю, что джентльмена вашей профессии можно рассматривать как исповедника и что все, о чем мы здесь говорим, останется строжайшей тайной.
– Без сомнения.
– Следовательно, я сразу же могу сказать, что леди Перивейл – женщина, которой я восхищаюсь, которую уважаю более, чем какую-либо другую, и что самая моя честолюбивая мечта – завоевать ее руку и сердце.
– Полагаю, оно очень естественно, это ваше стремление, сэр. Оно сделало бы честь любому джентльмену, который, располагая свободой выбора, имеет счастье быть знакомым с леди Перивейл, – ответил Фонс с энтузиазмом.
– Мне кое-что известно о предках полковника Рэннока, я встречал его в обществе, хотя никогда не был с ним в дружеских отношениях. Когда я услышал о скандальной истории, бросающей тень на леди Перивейл, меня осенило, что я могу сделать в ее интересах: найти Рэннока и потребовать опровергнуть напраслину, порочащую ее имя.
– Очень трудная задача для него, сэр, даже если бы он захотел это сделать.
– Полагаю, что если бы этот человек мог чувствовать, то нашелся бы и способ заставить его действовать. У меня самое плохое мнение о полковнике Рэнноке, но у людей подобной репутации всегда есть уязвимое место, и, думаю, я сумел бы вынудить его объяснить свои поступки.
– Боюсь, сэр, это слишком твердый орешек. Броненосец в человеческом облике.