Витя ее отпихивал, но ему было приятно.
Они долго не могли заснуть — лежали, смотрели друг на друга, а потом резко оделись и поехали в «Мариотт» на завтрак. Пили шампанское и ели торты.
А потом… Витя отодрал ее прямо в туалете, и это было очень весело, хоть и бездарно — в смысле удовлетворения, потому что Витя изображал порнозвезду, а Даша во время процесса хохотала.
Заснули они на даче. Такси обошлось в бешеные деньги, но оно того стоило. Дом был теплый — за этим следила соседка, чистый и уютный, а засыпать в новогоднее утро среди сугробов и природы намного приятнее, чем в городской квартире.
Она ничего не знает!
Оксана поглядывала на Дашу и молила Господа дать ей силы не разболтать Великую Тайну.
Ничего ни о чем! Ни слова! Ни намека, ни вздоха!
Правда, редакторы скоро, наверное, порвут Оксану в клочья — вместе с контрактом, но она не может сдать в производство сырую книгу! Это ведь должна быть Книга — с большой буквы.
А не блинчики фастфуд, которые лепит Даша: «круглый стол овальной формы».
Каждая запятая на своем месте.
Захар… Йо-хо!
— Оксан, ну я не понимаю, что там с «Комсомольской правдой»? — одернула ее Даша.
— «Комсомолка» говорит: они ждут выхода твоей новой книги. — Оксана обратила взор к монитору и прочитала ответ Юли из газеты.
Даша нахмурилась. Ей что, мало статей в желтой прессе? Да весь январь все только и делали, что публиковали снимки с новогодней вечеринки!
Оксана откинулась на спинку кожаного кресла. Вот и она… Вот и у нее… Нет, у нее будет не так. Пелевин, например, на интервью не разбрасывается, и что, он менее популярен?
И она не станет. Она не публичный человек.
Книга будет сенсационной. Все захотят ее прочитать.
Конечно, это не совсем порядочно, но ведь в романе нет фактов — только впечатления, характеры. Ладно, Дашин характер.
Ну и что? Она же не пишет документальные хроники! А сейчас такие времена — любая бы уже наваяла «Грязные трусы Дарьи Аксеновой» и переходила бы из одного шоу в другое.
Это сатира. А сатира — всегда благородно.
Так что Даша всего лишь станет еще более популярной. А с ней и Оксана.
— Все понятно. Я превращаюсь в звезду светской хроники. Скоро все забудут, что я писательница, — изрекла Даша.
Оксана подумала, что это было бы здорово, но тут же усовестилась — злорадство не поможет ей стать знаменитой. Возможно, ее даже накажет за это Бог.
А Божья кара ей сейчас совершенно ни к чему.
Она ведь чувствует — все у нее впереди! Это такое восхитительное ощущение, когда ты понимаешь свою силу и веришь в свои возможности.
Она даже благодарна Даше. Тут что-то Оксану ужалило, но она не обратила на совесть внимания — совесть есть продукт взаимоотношений разума и чувств, так что если ее чувства говорят: «Даша — стерва!», разум после серии упражнений вполне способен ее подавить.