— Оксан, приезжай ко мне! — неожиданно предложил Захар.
— Что?! — Голос сорвался на визг.
— Оксан, послушай, мне Даша нужна по делу. По очень важному делу. Я же, блин, не доктор Курпатов, я не знаю, как лучше, — позвонить и сказать: «Оксан, я люблю тебя, но мне надо поговорить с Аксеновой», или рассчитывать, что к телефону подойдет она, или…
— Ты что, серьезно считаешь, что она сама подходит к телефону? — съязвила Оксана, еще не до конца осознав значение слов «я люблю тебя». — Встает, идет и говорит «Але»?
Когда вы уже долго вместе, слова любви все еще имеют значение, ты можешь повторять «я люблю тебя, люблю тебя, люблю» сколько угодно и забываешь первые дни, когда стараешься вообще ни о какой любви не думать, чтобы не разбить себе сердце, а потом никак не можешь признаться, потому что тебе кажется, что для него это просто секс, а потом говоришь эти слова, и он говорит, и фокус Моисея с водами Красного моря сразу кажется жалкой дешевкой, так как тебя вдруг постигает прозрение: жизнь — величайший дар, а без любви жизнь — говно. Хотя не каждому дано разглядеть в избитых сентенциях истину.
— Оксан… — он словно укорял ее за мнительность и сварливость. — Ты приедешь?
— Да, — тихо ответила она. — Сейчас ее позову. Даш, тебя Захар, — сообщила она, прикрыв трубку рукой.
Даша выпучила глаза и крест-накрест замахала руками.
— Нет! — кричала она одними губами.
Оксана закатила глаза.
— Я уже сказала ему, что ты дома, — пригрозила она.
Даша сложила руки, как для молитвы, и положила их под голову — мол, сплю.
Но Оксане было наплевать. Она всучила трубу хозяйке и вышла из комнаты.
— Привет, — пропищала Даша, которая больше всего не любила оправдываться перед поклонниками в отставке.
— Как отдохнула? — бодро начал Захар.
— Офигенно! Я даже каталась на этой штуке… дельта… параплане! Представляешь?
— Не очень. Я боюсь высоты.
— И я боюсь! — Даша искренне обрадовалась тому, что разговор ушел в сторону от выяснения отношений. — Меня до сих пор подташнивает, когда я эту пытку вспоминаю! Меня развели как ребенка, воспользовались моим беспомощным состоянием, ведь у меня с похмелья одна фобия другой погоняет, зато как было бы красиво — известная писательница умерла от страха на высоте двести метров над землей…
— Даш, я хочу с тобой поговорить, — серьезно произнес он.
— Н-да?.. — Она выразила так мало энтузиазма, как только могла.
— По делу, — добавил Захар.
Он что, хочет денег одолжить?
— Ну! — поощрила его Даша.
— Завтра. Тебе удобно в «Квартире 44»?
Даше было удобно, хоть и странно. Что за таинственность? Но ей нравилась эта невзрачная, но все-таки интрига, и она не стала настаивать на том, чтобы Захар немедленно, без околичностей, раскрыл секрет.