— Я не умею читать узоры…
— Ты — участник этой игры, Опал, разбираешься ты в ней или нет. Хорошо, просто отлично. Сегодня вечером мои псы лаяли на нищего бродягу, а он оказался повелителем звезд. Опал, когда я однажды приду к тебе, моля дать мне воды из твоих колодцев и приютить, ты ведь впустишь меня? Ночь тогда будет куда холоднее, чем сегодняшняя… И до той поры утечет много воды! Ты пришел в наш мир из далекого прошлого. Я стар, но ты намного старше меня. Ты должен был умереть еще лет сто назад. Вспомнишь ли ты столетие спустя, что когда-то встретил в пустыне некоего короля? Ступай, как я уже говорил, ты свободен в своих передвижениях. Если тебе что-нибудь понадобится, мои люди будут рады услужить тебе.
Фальк пересек залу и вышел через занавешенный портал. Снаружи в вестибюле его ждал мальчик. Тот позвал своих товарищей; они, не выказывая ни удивления, ни подобострастия, вежливо выжидали, пока гость не заговорит первым. Потом отвели его в ванну, дали смену одежды, накормили ужином и уложили в чистую постель в тихой комнате.
Фальк прожил во Дворце Владыки Канзаса в общей сложности тринадцать дней, пока последний снег и редкие весенние дожди не омыли пустыню, лежавшую за пределами садов Герцога. Выздоравливавшую Эстрел держали в одном из многочисленных домиков, которые теснились за Дворцом. Фальк был свободен навещать ее, когда хотел… он мог делать все, что ему было угодно.
Герцог единолично правил своими владениями, но власть его зиждилась вовсе не на принуждении. Служить ему скорее почиталось за честь, ибо, признав врожденное величие одного человека, его подданные самоутверждались как люди. Их было не более двух сотен — ковбоев, садоводов и ремесленников, с женами и детьми. Очень маленькое королевство. Тем не менее Фальк уже через несколько дней нисколько не сомневался в том, что Герцог Канзаса не утратил бы своего величия, даже если бы он жил один. Дело было в присущих ему качествах.
Удивительная неповторимость владений Герцога настолько очаровала и поглотила Фалька, что все эти дни он практически не вспоминал о мире, что лежал за их пределами, о том разобщенном, полном насилия и неустроенности мире, по которому он так долго путешествовал. Однако, затронув на тринадцатый день в беседе с Эстрел вопрос об их уходе, он вдруг задумался о характере взаимоотношений Владения Канзас с остальным миром и спросил у нее:
— Мне показалось, что Синги не допускают зарождения феодального строя среди людей. Почему же тогда они позволили Герцогу или Королю, как бы он себя ни называл, сохранить свои владения?