«Виновата во всем Люда», – подумал он, а через мгновение решил, что и она не виновата ни в чём. Человек волен в своих симпатиях. Виноват только сам Костя – в том, что девушка всерьёз нравится, а он… Ну, да, с самого начала знакомства повёл себя по-идиотски, прямо надо сказать. В общем по заслугам получил ещё одну оплеуху. Так и надо.
Бросив окурок в урну, Костя опять посмотрел в оба конца улицы. Конечно, это не была улица в Москве или даже во Владивостоке. Деревья чувствовали себя не квартирантами, а хозяевами. Казалось, это они разрешили домам соседствовать с ними и благосклонно взирают на них сверху вниз.
Косте вспомнилась фигурка Люды под таким же развесистым деревом в сквере; он вздохнул:
– Подумаешь, Москва…
Он боялся, что в многолюдной, многооконной столице навсегда потеряет в толпе девушку, тогда как здесь мог бы ещё попытаться…
Мысль осталась незаконченной, – в конце улицы показался Иван Александрович Пряхин. Горный инспектор спешил, – видимо, был взволнован. Даже забыл извиниться, задев локтем встречного гражданина с толстым портфелем. Даже не заметил стоявшего у ограды Костю.
– Иван Александрович! – окликнул его тот.
Пряхин вскинул голову, как человек, пробуждающийся от дремоты. Спросил:
– А остальные?
– Ждут на старом месте.
Молча кивнув, горный инспектор только прибавил шагу. Костя последовал за ним. Мельком взглянув на часы, удивился: Иван Александрович отсутствовал почти три часа. Как это могло быть?…
– Узнали что-нибудь? – не утерпел он.
Пряхин пожевал губами, потом буркнул:
– Узнал.
Семён поднялся им навстречу, Люда только сплела на коленях пальцы, хрустнув суставами, и устремила на Пряхина полный напряженного ожидания взгляд.
Иван Александрович остановился напротив неё, качнулся, преодолевая инерцию, и сказал гневно:
– Вот так… Отличился твой батька, Степан Раменков. Отчебучил.
Кроме тридцатикилометровой, пробитой бульдозером через тайгу трассы, дорог к прииску не было. По существу, самого прииска тоже не было – просто несколько бродячих буровых вышек, электростанция, два барака-общежития, магазин, баня. Всё вместе это именовалось Площадкой.
Прииск только рождался. Глубоким бурением определялись запасы, уточнялись контуры рудного тела. И всё-таки на Площадке работало больше семидесяти человек. Люди разных квалификаций, от пекаря до радиста. Руководил работами геолог Степан Ильич Раменков.
Трасса, как гордо называли рабочие единственную, связывающую Площадку с миром, дорогу, одним концом всегда доставала до самой отдаленной буровой, а другим упиралась в берег реки. Даже не упиралась, а как бы сбегала в воду. Здесь, под сбитым из горбыля навесом, обычно дожидались своего часа трубы для буровых, горючее в ребристых железных бочках, бухты троса. В охране материалы не нуждались. Люди на берегу появлялись редко.