– Похоже, ваши мечты понемногу сбываются, хире Фолькон.
– О чем вы? – спросил в недоумении юноша.
– Вы желали настоящей работы? Она перед вами. Только что я принял предложение заняться поимкой упыря из Бараньей Бочки, и в помощники выбрал вас.
– Спасибо! Спасибо, хире прима-конестабль! Как я смогу отблагодарить вас?!
– Хорошей работой, – сказал Бофранк с небывалым для себя добродушием. – И имейте в виду – с сегодняшнего дня я уже субкомиссар Бофранк.
– С повышением вас! Поздравляю! – хриплым голосом вскричал старший архивариус Ипсен, совсем древний старик, державший, однако, в памяти сведений всего лишь немногим меньше, нежели весь архив Фиолетового Дома.
– Насколько я понимаю, это аванс за будущие труды, – отмахнулся Бофранк. – Прошу извинить меня, что отнимаю у вас столь полезного ученика, хире Ипсен.
– Я только рад! Я только рад! – волновался старик. – Юному хире Фолькону давно пора искать применения в ином месте, а не здесь, среди крыс, плесени и книжных червей. Поймайте же эту дрянную тварь и предайте огню, как положено это делать!
– Непременно, – сказал Бофранк.
Наиболее подходящим местом для встречи оказалась «Коза и роза». В этот час здесь было немноголюдно, к тому же Акселя в здешних местах хорошо знали – посему хозяин принес отличного вина и закусок.
Аксель взялся уже рассказывать о своих свадебных планах, но Бофранк пресек его и велел помолчать, пока не будет приказано иное. Тогда Аксель взялся за вино, благо никаких указаний на сей счет новоявленный субкомиссар не дал, и изготовился внимательно слушать.
– Я, признаться, хотел ответить на предложение вашего уважаемого отца, хире Фолькон, и грейсфрате Баффельта безусловным отказом, – начал Бофранк. – Я уже давно занимаюсь исключительно преподаванием, здоровье мое оставляет желать лучшего, да и история с упырем показалась мне во многом нелепой. Куда нелепее, нежели ваш рассказ о происшествии с этой женщиной, Розой Эмой Ренатой. Но вчера мне открылись обстоятельства, после которых я посмотрел на происходящее совершенно иначе. Теперь я могу со всей убежденностью сказать, что упырь из Бараньей Бочки – вовсе не тот, на кого грешит молва.
– Я не совсем понял, хире, – сказал Аксель, хрустя соленой капустою. – Уж не хотите ли вы сказать, что их двое?
– Помолчи, – велел Бофранк и продолжил: – Упырь – вовсе не упырь, не пресловутое красноглазое чудовище. Чудовищем считают несчастного человека, пораженного ужасной болезнью, который вынужден выходить на свежий воздух лишь под покровом тьмы, тогда как убийца, повергающий в смертный страх все предместье, – совсем другое существо.