«Удержать-то дитя удержит», — про себя подумал я и вспомнил Придатка Чэна шести лет от роду, его отца Придатка Янга в том же возрасте, их предка Придатка Хо Анкора, которого я перевез в Кабир… Вспомнил и те хлопоты, которых стоило мне их обучение. Пока они меня правильно держать научились, не роняя да не спотыкаясь!.. я ведь не канат для падающего, в меня изо всех сил вцепляться нельзя, у Дан Гьенов упор на три пальца…
— А-а-а, — расслабленно протянул Махайра.
— Чего «а-а-а»?! — обозлился я. — Мы со своими будущими Придатками с самого, почитай, начала возимся, чище Детских Учителей, а не ждем, вроде тебя с Гвенилем, когда нам уже обученного приведут! Вот поэтому…
Договорить мне не дали. Хлопнула дверь, и грузный Придаток внес в алоу-хона Шешеза Абу-Салима. Их величество огляделись по сторонам, соизволили выбрать дальнюю от входа стену, где и повисли сразу на двух крюках. На двух — это для грациозности висения, над понимать.
Еще раз прошлись по встрепанному меху бордовые сапоги шагреневой кожи с модными кисточками на голенищах — и дверь закрылась за Придатком Абу-Салима.
Шешез поворочался, устраиваясь в более наклонном положении, и с интересом глянул на нас.
— Что замолчали, гордость Кабира? — весело бросил Шешез со стены, и мне показалось, что веселость ятагана неискренняя. — Опять спорите? Я к вам за советом пришел, а вы все что-то делите…
— За советом, как правитель фарр-ла-Кабир, или за советом, как мой вечный соперник в рубке, ятаган Шешез?
Нет, Гвениль положительно не умел соблюдать никаких приличий! Ему хорошо, он в Кабире в гостях, а не в вассальной зависимости… правда, зависимость моя больше на словах, а Гвен сидит в столице лет на сорок дольше меня, и домом своим давным-давно обзавелся, и семьей обзавестись заодно хотел, да отказали ему, грубияну двуручному…
— Как тот и другой сразу, — помрачнев, ответил ятаган.
— А в каком важном деле совет требуется? — Махайра слегка шевельнулся и концом клинка успокаивающе тронул Гвениля за массивную крестовину.
— Турнир хочу отменить.
— Что? — хором вскрикнули мы втроем. — Почему?!
— Потому что боюсь, — оборвал нас Шешез.
Признание его прозвучало сухо и веско, заставив поверить в невозможное: ятаган фарр-ла-Кабир, племянник Фархада иль-Рахша, чего-то боится!
— Знаете, небось, что ночью на улице Сом-Рукха произошло? Мне утром донесли; только слухи — они моих гонцов быстрее…
— Знаем, — проворчал Гвениль.
— Слышали, — отозвался Махайра.
— Кто это был? — вместо ответа спросил я, не уточняя, кого имею в виду: убитого или убийцу.
— Шамшер Бурхан ан-Имр, из сабель квартала Патайя. А убийца… ну, в общем, под подозрением…