Без особого, впрочем, успеха.
Дмитрий резко, пришибленно выдохнул у меня за спиной. Волшебница грациозно кивнула нам - благородная дама, признающая присутствие слуг. Легкая дымка нетерпения - нет, разочарования - во тьме шали. Она ждала кого-то другого.
- Приветствия вам, достойные.
В ее голосе - безупречная вежливость, присущая некоторым из нобилей. Тех, что никогда не позволят себе оскорбить или унизить низшего фейри, просто потому, что оскорбления - привилегия равных. Эта картонная учтивость всегда оставляла у меня впечатление, что говорящий на самом деле не видит меня, что он совершенно не способен хотя бы приблизительно представить, что творится у меня внутри. И не хочет представлять, если уж на то пошло.
- И наши приветствия вам, колдунья. - Я не стала утруждать себя неискренней улыбкой или попытками угадать, каков же ее настоящий статус среди высоких дворов. - Оправились ли вы от перенесенных испытаний?
На мгновение брови смертной чуть приподнялись от подобной грубости, затем взгляд вновь прояснился. Она нашла, в какую категорию нас отнести.
- Да, и я понимаю, что обязана этим вам. - Наклон головы в мою сторону, и с нотками формальности и почти неощутимого презрения в голосе: - Примите заверения, что долг жизни не будет забыт.
Категория «мелкие вымогатели». Пытающиеся удостовериться, что имеют право требовать ощутимое одолжение.
- Долг жизни? - тихо спросил Димка, которому так ничего и не было рассказано о событиях прошедшей ночи.
Я нетерпеливо дернула плечом. Чем меньше смертный знает о делах, покрытых магией, тем лучше для его безопасности. Доказательство этой нехитрой теоремы стояло сейчас перед нами, изо всех сил пытаясь притвориться, что укусы теневых гончих на ее лодыжках и предплечьях уже зажили.
- Думаю, имеет смысл представиться, - намеренно отбросив предписанные этикетом формулы, обратилась я к колдунье.
Неуверенно запнулась. Обозлилась. И, окончательно наплевав на все законы вежливости, дала ей прозвище из смертного мира. Пусть оно по праву принадлежит смертной девушке. К черту права! Это мое имя. Чтобы сохранить его, я скандалила, и не подчинялась, и проливала кровь. Не отдам.
- Дарья Шувалова, - я вызывающе вскинула подбородок и, не дождавшись реакции, уже более спокойно спросила: - Могу ли я просить о чести называть вас истинно?
И вновь дрогнули брови под тонкой серебряной цепочкой. Понять бы еще, чему именно она удивляется. И чего боится.
- Вы можете называть меня Aoibheal Осенняя Гроза, - милостиво дала свое внешнее имя колдунья. Причем с таким видом, будто оно должно мне о чем-то говорить.