Поцелуй – и в седло!
Все что было – прошло.
Нет на свете того, что было.
Супостата рубя, я забуду тебя.
А меня ты уже забыла…
Залихватская солдатская сменилась песней фораннанских студентов:
По Вергилию с Горацием
Не тоскуй, душа гулящая.
Пошумели славно, братцы, мы,
Стихоплеты негодящие.
Кончилась гульба веселая.
Мы не принцы, не чудовища,
И теперь свобода голая —
Наша сила и сокровище…
По голосам, однако, было ясно, что до окончания «гульбы веселой» еще очень далеко. Излюбленных на Севере песен портовых городов слышно не было. Но Мерсер вспоминал не их, а странные вирши, которые слышал в Галвине.
Кровь бежит струей неровной
Из расщелины земли.
Над высокой башней мгла,
Там змея грызет орла,
В глыбе льда огонь пылает,
Месяц ветром унесло,
Солнце черное взошло,
Лес округу покидает.
Этот французский пиит тоже искал выход в иные миры? Или просто записал свой горячечный бред?
К песням присоединялся треск шутих, озарявших на краткий миг мокрые улицы огненно-золотым или призрачно-голубым светом. Когда Мерсер и Анкрен переходили мост через Ганделайн, палить начали одновременно со стороны купеческих особняков и дворца графов Несских – целая канонада в глухое черное небо, расцветившая его огромными пылающими звездами. Обернувшись, Мерсер увидел рядом не Анкрен в скромном платье и плаще, а статную красавицу в наряде из переливчатых шелков. Нити драгоценных камней, мерцавших среди сполохов света, были вплетены в ее волосы, обвивали шею и запястья. К вырезу платья был приколот круглый лохматый цветок. По этому цветку только и можно было ее узнать. Анкрен улыбалась, довольная шуткой. Но когда мост остался позади и набережная погрузилась во тьму, разряженная красавица исчезла. Оставалось уповать, что выходка Анкрен осталась незамеченной. Мерсер не стал ее попрекать. Для нее карнионские праздники были внове и еще доставляли удовольствие.
На улице, где располагался дом Роуэна, их встретили тишина и безлюдье. Гул праздника едва долетал от набережной, прочие звуки увязали среди деревьев и ограждающих особняки высоких стен. И тихо было в самом доме – как в ту ночь, когда Анкрен усыпила всех его обитателей.
Таким дом выглядел с фасада. Но когда они обогнули его и оказались в переулке за садом, Мерсеру померещилось, будто из занавешенного окна второго этажа сочится узкая полоска света.
– Кабинет, – сказала Анкрен.
Значит, не померещилось.
– Может, слуги убираются?
– В такой час? – она тихо фыркнула. – Это либо хозяин, либо непрошеные гости… вроде нас с тобой.
– Можно проверить. Балестр я взял, а стена в сад не очень высока.