О Джейке Хэтчере она знала наверняка лишь одно. Кто бы он ни был и какой бы он ни был, она любит его все больше и больше. И, верно, будет любить всегда. Или даже любила всегда.
– …Вот почему, – продолжал Джейк, – я его спросил.
– Спросил? Джейк, что ты такое говоришь?
– Я несу чепуху?
– Еще есть возможность исправиться.
Джейк потянулся к ней, и, обхватив за плечи, прижал спиной к своей груди. Уткнувшись лицом в копну шелковистых волос, он продолжал:
– Итак, я его спросил, и он дал мне добро, а потом поинтересовался, есть ли у меня фургон с насосом.
– Кого ты спросил?
– Его спросил, – промурлыкал он ей в ухо.
– О чем ты его спросил?
Джейк хихикнул, и звук этот отозвался во всем ее теле.
– Из-за тебя у меня все слова путаются. Я спросил Дэвида. Дескать, не будет ли он возражать, если мы с его мамой поженимся.
У Либби в горле застрял комок. Не успела она опомниться, как он резким движением приподнял и развернул ее к себе, так что теперь она полулежала у него на коленях.
– Милая, ты, по-моему, сейчас в словах тоже не сильна. Зачем ты меня отвлекаешь?
– Я?! Отвлекаю? Я хочу знать, что он ответил и почему ты его спрашивал… Джейк, ты хочешь жениться на мне?
– Разве я этого только что не сказал?
Уткнувшись лицом ему в грудь, Либби дала волю слезам, которые копились в ней целый день. Он держал ее в объятиях. И ничего не говорил. Не пытался утешать. Не издавал ни единого звука. Наконец она выпрямилась и утерла свои покрасневшие глаза.
– Напрасно только красилась, – пролепетала она. – Прости, Джейк, что я расслабилась, но сегодня, как назло…
– Один из женских дней? – Он улыбнулся без всякой задней мысли, но все равно поверг ее в смущение. Однако ничего не поделаешь, пришлось договорить:
– И ночей. Вернее, последняя ночь, а за ней еще утро.
Подолом платья она промокнула глаза. Уселась поудобнее, стараясь собраться с духом, но после очередного всхлипывания поняла, что это безнадежно.
– Больше не буду тебя отвлекать. Итак, вы говорили…
Джейк откинулся назад и рассмеялся.
– Либби, и как я только мог жить без тебя? Знаешь, кто ты?
Боясь переспрашивать, она затрясла головой.
– Ты настоящая. И не только снаружи, но и вся целиком. Любимая, ты даже не понимаешь, какое это редкостное и замечательное качество.
Бережно сжав ее за плечи, он склонился над ней и, глядя в глаза, прошептал:
– К счастью, я-то понимаю.