После сеанса Энни повела мальчика на кухню, а Изабель осталась в студии. Последнее время она не хотела видеть Эльдона. И поэтому отказалась от совместных обедов в столовой. Еду ей приносила прямо в студию кухарка, но Изабель подчас не проглатывала и куска. Сейчас она хотела напечатать одну из сегодняшних фотографий – оценить свою новую модель.
Гус получился неожиданно хорошо. Его худоба смотрелась как изысканная утонченность, а глаза были полны томным чувством.
– Ты была совершенно права, Мэри, – сказала Изабель Энни, когда та вернулась в студию. – Он вышел совсем неплохо.
– Вы назвали меня Мэри, мэм. – Энни подумала, что ослышалась.
– Буду пока называть тебя Мэри. И все время, не снимая, носи плащ. Это чтобы тебе было легче вжиться в образ. И мне это поможет ставить композиции.
Когда Энни появилась на Портмен-сквер, миссис Гилби заявила: «В этом доме были только Мэри и Джейн. Ты будешь Мэри».
– Я не хочу, мэм, – ответила Энни, закусив нижнюю губу:
– Прошу тебя, пожалуйста, – сказала Изабель. – Это только на время – пока мы будем делать эту серию работ. – Она ласково потрепала Энни по плечу.
На следующий день Изабель попросила Энни запереть мальчика в чулане.
– Я буду делать из него ангела, и мне нужно, чтобы у него во взгляде было выражение легкого отчаяния.
– В чулане? – Энни бросила взгляд на бледного ребенка в углу студии.
– Это лучшее средство. Я проверяла!
– Хорошо, что вы меня не запирали в чулане.
– С тобой это не нужно, Мэри!
Мэри. Это имя действовало на нее, как удар хлыста.
– Надолго? – спросила она.
– Часа на два.
– Два часа, – с сомнением произнесла Энни, вспомнив чулан, где запирала ее миссис Гилби.
– Подействует! Поверь мне! Иди сюда, Гус, сейчас Мэри отведет тебя в дом.
– Ты можешь изобразить легкое отчаяние во взгляде? – спросила его Энни, когда они вышли из студии.
– Что, мисс? – вытаращил глаза Огастес.
– Раз так, то надо будет потренироваться. Пойдем туда, где никто нас не увидит, – сказала Энни.
Она взяла малыша за руку и увела его на берег пруда.
– Ну вот, мы посидим здесь и потренируемся, пока ты не научишься изображать во взгляде легкое отчаяние. А потом мы вернемся к миссис Дашелл и скажем ей, что ты сидел в чулане.
– Зачем это, мисс? – удивился мальчик.
– Ах, если бы я сама это знала! – ответила Энни.
После часового сидения на берегу пруда на лице мальчика появилось выражение глубокой скуки, которое вполне могло бы сойти за искомое выражение легкого отчаяния.
– Ну вот и замечательно, – сказала Изабель, когда они вернулись в студию. – Как раз то, что надо! Ты не сердишься на Мэри?