– Именно, – сказала Изабель. – Правильный, абсолютно безукоризненный взгляд, я просто не могу поверить в это чудо. Просто необходимо было показать тебе сразу.
Ее слова растрогали Эльдона. «Как она все-таки великодушна!» – подумал он. И как это непохоже на него самого! Если ему невзначай случается совершить какое-нибудь свое маленькое открытие, он всегда предпочитает утаить его, приберечь для себя одного, чтобы воспользоваться им потом как топливом, когда вдруг потребуется согреть душу. Он словно боялся лишний раз открыть окно, чтобы ненароком не выпустить слишком много тепла.
– Искренне рад за тебя, дорогая. – Он аккуратно положил фотографию на край своего стола, прижимая углы, чтобы держать ее развернутой.
Некоторое время они вместе молча разглядывали ее.
Изабель не в состоянии сохранять спокойствие. Словно энергия, излучаемая фотографией, не дает ей усидеть на месте. Библиотека тесна для нее. В этой комнате все слишком упорядочение. Не трогай карты, не болтайся без дела, возмущая атмосферу торжественного спокойствия, нарушая покой древних документов. Насколько радостно она спешила сюда, чтобы поделиться с мужем своим успехом, настолько унылым показалось ей это место сейчас. Все эти старые, обтрепанные и пыльные карты сейчас словно душили ее только что родившуюся работу.
– Это можешь оставить себе, – сказала она мужу. – Этот оттиск я почти испортила, все равно придется делать новый.
Обогнув его, она исчезла за дверью. Вслед пробежала живая струйка воздуха.
Эльдон смотрел на фотографию на столе. Эти глаза словно следили за ним. В них было нечто, заставлявшее его всего собраться внутренне, ибо чувствовалось, что от их взгляда мало что сможет укрыться. Ни трусость, ни слабость. Задумчиво стоя у стола и нежно касаясь пальцами фотографии, Эльдон обводил контуры фигур – местами угловатые, словно очертания береговых линий, местами плавные, как склоны пологого холма.
Эльдон погладил ладонью лежащий перед ним широкий лист. Cosmograhia Universalis. Карта мира. Вещь, которую он мечтал однажды создать сам. Мечтал с детских лет до нынешнего сорокалетнего возраста, мечтал на протяжении всей своей профессиональной карьеры, мечтал все те пятнадцать лет, пока работал над атласом для издательского дома «Дунстан». Создать карту мира означало для него объединить все сведения, известные человечеству. Эта работа подразумевала обзор и рассмотрение всех существующих форм представления земной поверхности и выбор одной из них, наиболее подходящей и точной. Эта работа должна была включать изучение дневников и судовых журналов моряков и исследователей, которым удавалось проникнуть в регионы, до сих пор не нанесенные на карты, – Арктику и Антарктику, труднодоступные пустыни и джунгли. Эта работа означала, что придется самому шаг за шагом пройти по линиям маршрутов экспедиций через Атлантику от Португалии до Ньюфаундленда, самому пережить воспоминания их участников, записанные в их дневниках и судовых журналах, воскрешая увиденные ими пейзажи неведомых земель. Так, некто Лоуренс Новелл составил старейшую из известных ныне карт Британских островов. Он совсем не заботился о том, чтобы определять точные координаты или применять корректный масштаб – он просто обогнул побережье Британии в лодке и зарисовал то, что увидел. Его карта представляла собой узкую бумажную полосу в 25 футов длиной. Эльдон представил себе этого человека, раскачивающегося на волнах в утлой лодке. На веслах, наверное, сидел кто-нибудь из его друзей или родственников. Сам Лоуренс устраивался, конечно, где-нибудь пониже, ближе к килю, где качка мешала меньше, держа трепещущую на ветру бумагу. Глядя на открывающуюся перед ним панораму, он чертил карандашом ломкую линию выступов скал и заливов. Что и каким он видел, когда делал свое описание Англии? Наверное, что-то другое и не так, как видим мы. Был ли он убежден в своей правоте? И похоже ли то, что он изобразил на бумаге, на то, что было перед его глазами?