Обнадеженный ее улыбкой, викарий заговорил смелее.
– Мы просим не больше, чем нужно для ремонта, миледи, – сказал он.
«Ну вот, наконец, – подумала Изабель. – Пришло время хапнуть».
– Но почему, – произнесла она вслух, – я должна поддерживать церковь, в учение которой не верю?
От неожиданности викарий захлопал глазами. В другой комнате пробили часы, и звуки, как осенние листья, закружились в глубокой тишине.
Но викарий быстро пришел в себя.
– Однако ваш батюшка, – возразил он, – никогда нам не отказывал. Не говоря о церкви, есть ведь и долг перед людьми, гражданский долг, миледи. А ваш батюшка никогда не забывал о своем долге перед согражданами – прихожанами и соседями.
«О да, – подумала Изабель, – он настойчив». И знает, что сказать, чтобы добиться своего. Быть дочерью такого отца – божье благословение, только весьма странное. Если бы она родилась мужчиной, ей бы было не так просто избавиться от обязательств, которые накладывало на нее происхождение. Тогда уж ей точно пришлось бы позаботиться о подходящей карьере, о том, чтобы предосудительным поведением не ронять доброго имени своего отца. Но, будучи женщиной, она могла просто, ни о чем не думая и не заботясь, жить на отцовские деньги. Некоторые неудобства, связанные с формальными обязанностями перед деревенским обществом, – такие, как нынешний визит викария, – были лишь скромной платой за те вольное с Эльдоном усадьбу. «Теперь, – сказал ей отец, – ты сможешь подарить мне наследника».
Последнее время Изабель все меньше и меньше вспоминала своих мертворожденных детей. Боли уже не чувствовалось, и ее словно уносило прочь ветром забвения по волнам тоски. Все прошло. Ни ее тело, ни ее сердце больше не жаждало их, как это было первые дни после их рождения. Теперь она хотела просто забыть их, забыть эту часть своей жизни, как будто ее не было вовсе. С каждой новой своей фотографией она заталкивала эту память все дальше в темноту, прикрывая ее, словно тяжелой крышкой, образом Энни Фелан.
– Так сколько вам нужно? – спросила она викария. – Назовите точную сумму.
Энни драила каменный пол кухни. Сегодня был базарный день, и кухарка отправилась в Тэнбридж-Уэллс закупить продуктов и сделать кое-какие заказы. По базарным дням, когда кухарка– хозяйка этого помещения – отсутствовала, Энни обычно тратила полдня на то, чтобы как следует помыть там пол и начистить кухонную утварь. Ее работа была в самом разгаре, когда она, стоя на коленях с ведром и тряпкой, услышала какой-то незнакомый звук, доносившийся снаружи. Он показался ей похожим на шелест или шепот, но она быстро поняла, что это плач. Она выглянула наружу через окно, ближайшее к двери. На скамье под окном сидели Тэсс и Уилкс. Уилкс курил. Тэсс прикрыла лицо ладонями, Энни видела, как трясутся ее плечи. Энни чуть-чуть приоткрыла дверь и прислушалась.