Большую часть времени Ганс читал или валялся в постели, обдумывая план побега. Наверное, в сотый раз задавал он себе вопрос, зачем и кому он понадобился? Или, вернее, кому помешал? В сущности, он не мог бы пожаловаться, что с ним обращаются плохо. Его прекрасно кормили, за ним ухаживали, лечили. Единственное, в чём ему было отказано, — это в свободе. Но почему? В чём дело?
Наиболее частым гостем в его палате была Юлия Кан. Иногда она появлялась вместе с доктором Розенблаттом, иногда — одна. Она приносила лекарства и заставляла Ганса отвечать на десятки вопросов: «Как спал?», «Как действует синоцетилин?», «Не мучают ли головные боли?». Вначале Ганс отвечал серьёзно. Потом эти вопросы ему надоели — он стал отделываться шуткой.
— Послушайте, — наконец не выдержал Ганс, — неужели вам охота заниматься чепухой? Вы что, действительно считаете, что я болен?
— Так считает доктор Розенблатт. — Она поспешно отвела глаза.
— А вы?
— Я не психиатр.
— Но разве я похож на больного?
— Не знаю.
Он посмотрел на неё укоризненно:
— Вы знаете. Вы всё прекрасно знаете, Юлия. Но вы боитесь.
— К чему эти разговоры? — Она вскинула на него большие тёмные глаза и тут же опустила их. Странно, что в её возрасте в ней было столько застенчивости. Может быть, она стеснялась его прямоты. Но он не стеснялся. Они сами поставили его в такое положение, когда списывается любая экстравагантность. Ему можно всё. Или почти всё. Ганс испытывал нечто вроде наслаждения, когда думал об этом.
— Послушайте, Юлия. Мы же знакомы почти месяц. Разве вы слышали, чтобы я выдавал себя за Юлия Цезаря или Наполеона? Разве в моём поведении вы заметили что-нибудь странное?
Подобные вопросы Ганс задавал и раньше, но как правило, Юлия отмалчивалась. Быстро заполняла формуляр и исчезала, беспомощно улыбаясь на прощание. Но на этот раз она не выдержала:
— Но почему же вы оказались здесь?
— Этого я и сам не знаю. Могу только догадываться. Во всяком случае, дело не в болезни. Я здоров.
— Так говорят многие больные.
— Больные. Но разве я похож на больного?
— Нет, Ганс. Но тогда что же случилось? Почему же вы всё-таки здесь?
Она в первый раз назвала его по имени, и Ганс почувствовал, как внутри него затеплилась надежда. Если у женщин с таким лицом нет доброты и сострадания, то где же тогда их искать?
Больше всего он боялся, что она уйдёт. И потому рассказывал торопливо. Про Москву и университет. Про деда и тётю в Западном Берлине. Про её друзей и Кларка. Про допросы и виски с допингом. Про бессонные ночи и отчаяние.
Она слушала его очень внимательно. Потом долго молчала.