Я застал Тину совершенно врасплох. Она треснулась о стенку с такой силой, что дрогнуло все строение. Затем поползла на пол, неизящно растопырив ноги, распахнув ошарашенные глаза. Медленно, с изумлением глядя на меня, Тина поднесла руку к губам, отняла, вытерла о панталоны, оставив на белой ткани пунцовое пятно. Шевельнулась, начала подниматься. Я перегнулся, сгреб ее блузку на груди; потянул, отрывая пуговицы, раздирая швы. Поставил Тину на ноги и начал хлестать по щекам до тех пор, пока из носа не хлынула кровь. Что было силы я толкнул ее. Тина оступилась, попыталась удержаться и шлепнулась на четвереньки. Я пнул ее ногою в зад, она рухнула окончательно и фута два проехала по запыленному полу прямо на лице и животе.
Тина медленно перевернулась.
- Схватишься за оружие, милочка, - ударю ботинком по лицу, - объявил я, выжидая.
Совсем иная Тина медленно встала с пола и повернулась ко мне: оборванное, грязное, окровавленное создание - выглядевшее, слава Богу, странно бесполым - создание, которое вытирало нос и губы остатками блузки, елозило грязными ладонями по белым панталонам и не обращало никакого внимания на свою растерзанную одежду. Не избитая хорошенькая женщина, еще сохраняющая известную заботу о внешности, а раненый, загнанный зверь, глядящий только на охотника.
- Болван! - выдохнула она. - Чего ты добился? - Она быстро отступила к окну. Занавеска с шорохом взлетела. Тина развернулась, люто зыркнула на меня: - Вот! Лорис уходит! Я предупреждала! Теперь уже поздно. Делай со мною, что хочешь, уже поздно!
Я осклабился, взял с кровати бумажный пакет и швырнул Тине.
- Разверни.
В ее глазах мелькнули испуг и недоумение. Она подошла к постели, положила пакет, сорвала бумагу и не обнаружила ничего, кроме норок на сатиновой подкладке. Посмотрела на меня, осторожно расправила пелеринку - и замерла. Внутри лежал громадный револьвер Лориса. Глянцевый мех вокруг испачкался полузасохшей кровью. Револьвер казался опасным уродливым животным, хищником, обгадившим собственное логово.
- Ты посылала предупреждения моей жене? Тина, ты просто дура. Я ходил у Мака в лучших мальчиках не потому, что содрогался при виде дохлых кошек.
Разумеется, Тина признала револьвер. Секунду спустя она осторожно и ласково тронула рукоять.
- Лорис мертв?
- Наверное, уже да, - ответил я. - Чтобы выжить, ему требовались новое сердце и легкие. Все кончено, Тина.
Она обернулась ко мне, однако вряд ли услышала сказанное. Не думаю, будто Тина любила своего напарника, да и сам он, судя по утренней сцене, верностью не отличался. Пожалуй, Тина чувствовала себя подобно человеку, потерявшему руку - сильную, полезную конечность, неспособную мыслить самостоятельно, - и пускай, на то она и рука. С Лорисом работалось, подозреваю, куда легче и лучше, чем со мной.