Тихо, точно две мыши, затаившиеся близ живописного канадского озера, посреди величественных канадских лесов, мы дожидались беглых канадских бандюг. Оные отнюдь не опоздали на свидание.
— Эй, в машине! Эй, леди, просыпайся! Нечто среднее между грозным окриком и хриплым беспокойным шепотом — если такое уподобление удачно. Я отпрянул от окошка, подобрался к дверям, изготовился.
— Раскрывай кабину с обеих сторон и выскакивай! А мы проверим, все ли в порядке!.. Вот-вот. Умница. Теперь замри, а то проткну девочке почечку... Хомяк, загляни-ка в прицеп!
Голос Женевьевы зазвенел неподдельной, приятной моему слуху паникой:
— Но там никого нет!
— Значит, никто не подохнет. Шевелись, Хомяк!
— Погодите!!!
Паника, извините за злоупотребление греческими словами, достигла апогея. Просто изумительно. Я припомнил: у Женевьевы по части обмана и притворства наставник имелся многоопытный — Рюйтер. Да и собственного, какого ни на есть, опыта набраться успела.
— Погодите! Там есть... Частный, независимый от полиции детектив! Я вынуждена была его привезти! Он остановил меня и... и потребовал сообщить, куда исчезла Пенни. А он говорит: возьми с собой или позову полицию! И обещал о вас позабыть, если девочка жива и невредима!
— Обещал? — донесся издевательский вопрос. — Как это мило!
— Вы не понимаете! Он — частный, частный, частный сыщик! Американец! И заявил: канадские власти сани должны разыскивать своих заключенных! Ему плевать, ему-то платят лишь за присмотр, заботу о Пенни! Пускай выйдет! Пускай поговорит с вами. Не режьте девочку... Я же говорю, был единственный выбор: он — или полиция.
Воспоследовало продолжительное молчание. Затем я услыхал:
— Ладно, вели возникнуть. Но с пустыми руками. Увижу пистолет — раскрою девке брюхо, запомни.
— Да! Да, конечно! Выходите, мистер Клевенджер. Пожалуйста, будьте очень осторожны и сдержанны. Или Пенни зарежут.
Я отворил двери, спрыгнул на песчаную почву.
— Брось дубину! — распорядился молодой каторжник.
Пенни, по-прежнему одетая в короткую клетчатую юбку и белую блузку — теперь измятую и несвежую, — казалась растерянной и ошеломленной. Папильоток на голове, конечно же, не было. Нечесаные пряди волос падали на лицо — бледное, перепуганное, очкастое. В остальном девица выглядела неповрежденной.
Уголовники являли зрелище более любопытное. Достойная парочка: молодой, по-звериному красивый подонок, и стареющий воришка, томящийся от неутоленных спиртных вожделений. Оба успели сменить арестантские робы на какое-то невзрачное тряпье.
— Брось дубину! — зарычал молодой.