— В просьбе отказываю, — ответила она. — Дай вытряхну из туфель грязь, а то некуда будет новой попадать.
Для начала я обнаружил в тоннеле свой собственный нож, валявшийся нераскрытым. Ручку покрывали запекшаяся кровь и темные, проеденные кислотой пятна.
Я не задавался вопросом, что именно собиралась проделать Ноэминь этим ножиком. Поднял, обернув руку платком, обтер о полу пиджака, сунул в карман. Жжения, к счастью, не ощутил.
Затем попались несколько опаленных лоскутьев ткани.
Сама Ноэминь обнаружилась примерно ста пятьюдесятью ярдами далее. Она лежала ничком на шпалах, меж двумя параллельными полосами заржавленных рельсов. Маленькая, изуродованная, грязная, недвижная. Однако дыхание звучало громко, хрипло и отчетливо.
Что ж, если сотворил, не брезгуй полюбоваться...
Я приблизил фонарь.
Осторожно перевернул девушку.
Дженни вскрикнула и отвернулась. Кажется, выблевала, но точно ручаться не могу.
Сам я опустошать желудок не стал, ибо уже видал подобное в Регине и настраивался на соответствующий душевный лад.
Грегори можно было считать отомщенным. Я ухватил запястье, на которое кислоты попало меньше, прощупал биение пульса. Не знаю, правда, зачем. Ежели дышит — жива, ясно сразу.
— Дэйв...
Голос прозвучал неожиданно хрипло и низко. Точно из глубин колодца долетел.
— Это я, Ноэминь.
— Убей. Пожалуйста.
— Сию секунду. Обожди, найду подходящий камень. Тебя по лбу хватить или по виску?
— Пожалуйста. Пристрели. Что тебе стоит? Заверши начатое.
— Сию минуту, крошка. Ноэминь ухватила мой рукав.
— Не хочу жить! Не хочу в больницу! Не хочу операций, переливаний крови... Я видела Майка Грина! И не буду такой... Слепая, безликая, однорукая... Убей!
— Хорошо, крошка, убью. Только уплати за услугу. Дженни вскрикнула где-то позади. Прерывистая мольба Ноэмини возобновилась:
— Мне больно, Дэйв! Больно-о! Убей, ведь я же добила Грегори! Пожалела!
— Черта с два ты его пожалела. Уплати.
— Чем?
— Пенелопа Дрелль. Где она? У кого?
— Ты вымогаешь плату за то, что прикончишь меня? — удивленно прохрипела Ноэминь. — Шантажируешь? Мерзавец...
— До свиданья, крошка, — объявил я. — Скорая помощь прибудет минут через сорок-пятьдесят. Врачи в Канаде хорошие.
Пальцы Ноэминь впились в мой пиджак с неимоверной силой.
— Клевенджер, я люблю тебя... Ты почти такая же сволочь, как я сама...
— Гораздо хуже. Навещу в больнице, принесу букетик цветов — обоняние у тебя, наверное, сохранится. Полюбуюсь, как учишься читать левой рукой по системе Брайля.
Дженни скулила от ужаса. Вполне понятно. Внимать подобной беседе не всякому захочется, даже когда речь идет о судьбе собственного ребенка.