Младший лейтенант нажал на кнопку, между контактами мелькнула голубая искра.
– Ну а теперь что ты скажешь?
– Ничего.
– Этот разряд – радиосигнал, а рядом – Белорусский вокзал. Кто кроме тебя пользовался этим передатчиком?
Я снова начал рассказ о том, как мы купили журнал…
Младший лейтенант бухнул кулаком по столу и заорал:
– Ты знаешь, куда я тебя закатаю!
Вот это он сделал напрасно, на испуг меня брать было нельзя. И я ответил ему на «золотом» тишинском сленге.
В комнату вошел майор с серебряными погонами.
– Гони его в шею.
В коридоре меня уже ждали дядька и два моих подельника.
– Пошли.
Мы вышли на улицу, и мой товарищ Игорь спросил дядьку:
– Почему он на меня так орал, как фашист в кино?
– Забудь, никакой он не фашист, просто молодой и глупый.
Конечно же, мы все забыли, возраст такой был, одиннадцать лет, плохое уходило из памяти быстро.
Вполне естественно, мы рассказывали страшные истории, как нас допрашивали, но мы ничего не сказали легавым и нас отпустили с угрозами и проклятьями. Чем больше проходило времени, тем плотнее история эта обрастала враньем, как снежный шар.
Дошло до того, что один из нас поведал группе товарищей, что мы бежали из-под стражи. Это был финал, дальше оставались перестрелка и захват здания НКВД.
До этого мы, слава богу, не дошли.
Прошло много лет. Я успел послужить в армии и интернациональный долг выполнить, как положено, вернуться домой и стать журналистом. И вот однажды к нам в редакцию пришел славный паренек и принес свои воспоминания, как его вместе с дядькой и теткой загребли за «подрыв колхозного строя» и он попал в особую школу для малолетних родственников врагов народа. Вот о том, что происходило за забором этого учебного заведения, и написал свою скорбную историю Виктор Громухин. Напечатать в нашей газете это не удалось, но прочитанное я помню до сих пор.
И вдруг на веселой вечерухе ко мне пришло какое-то странное чувство, меня даже знобить начало: я вдруг подумал, куда меня мог пристроить курчавый парень с одной звездочкой на погоне.
Я взмок от этой мысли, а моя дама обиженно сказала:
– Не надо с гриппом приезжать в компанию.
– Вот я и уеду.
Я приехал домой, взял томик Паустовского и постепенно противная дрожь ушла. Такое со мной случилось один раз в жизни, когда через пятнадцать лет меня догнало чувство ужаса.
* * *
Однажды я опубликовал в «Воскреснике» очерк «Переулок прошлого». В нем я рассказал об американской перебежчице Аннабелле Бюкар и ее знаменитой книжке «Правда об американских дипломатах», по которой Сталин дал распоряжение снять великое кинополотно о борьбе с поджигателями войны. Для этой работы и был приглашен Александр Довженко. Фильм назывался «Прощай, Америка». Когда он был практически готов, Аннабелла Бюкар слиняла в Америку, фильм закрыли, Александр Довженко больше никогда и ничего не снимал.