Инамури отложил записную книжку и карандаш.
— И, насколько я понимаю, одна из строк, что он повторяет, — это "Напряжение, опасение и расхождение начались".
— Да.
— Тогда, если там есть ответное предложение, оно разрушит ее блокировку.
— Да. Вероятно.
— Вы помните, что там дальше?
— Нет, — сказал Алекс. — Нам надо достать эту книгу. Я позвоню в мой офис в Чикаго, и нам купят экземпляр. Мы...
— Может быть, в этом и не будет необходимости, — сказал доктор Инамури. — Если этот роман — классика своего жанра, вполне возможно, что он переведен на японский. Мы сможем раздобыть его здесь в книжном магазине или у одного моего знакомого, который собирает редкие и непереиздающиеся книги.
Это положило конец их первому посещению. Было бесполезно продолжать, пока Инамури не добудет "Человека без лица". В последний раз доктор обратился к Джоанне. Он сказал ей, что когда она проснется, то будет помнить все, что происходило между ними. Также он ей сказал, что завтра она будет еще быстрее, чем сегодня, впадать в гипнотическое состояние, а в будущем она будет проделывать это только услышав, как Инамури скажет ей всего два слова: "Танцующие бабочки". Твердо закрепив это в ее сознании, он постепенно вернул ее из прошлого в настоящее и, наконец, разбудил.
Снаружи холодный зимний день стал еще холоднее.
Большой черно-коричневый кот мелкими шажками пробежал вдоль водосточного желоба. Он прыгнул на поребрик тротуара как раз перед Алексом и Джоанной и устало посмотрел на них огромными глазищами. Алекс поспешно коснулся кусочка янтаря, лежавшего у него в кармане пальто.
— Танцующие бабочки, — произнесла Джоанна, когда они подходили к автомобилю.
— Ты находишь это любопытным? — спросил Алекс.
— Я нахожу это очень по-японски. Танцующие бабочки. Такой милый, нежный образ соотнести с таким мрачным делом, как это.
— А он милый.
— Дядюшка Оми?
— Да, — сказал Алекс.
— У него глаза Марико.
— Он мне понравился.
— Мне тоже, — сказала Джоанна, — но, думаю, мне совсем не понравится то, что он заставит меня вспомнить.
Когда наступил вечер, высокое ясное небо напоминало мерцающий покров темно-голубого льда.
Двадцать четыре часа спустя.
В воскресенье днем.
В приемной доктора Оми Инамури сосновые ставни теперь были открыты. Снаружи Киото был накрыт низким, металлически-серым небом. Тяжелые, сухие, подгоняемые ветром снежные хлопья непрерывным потоком падали на город и, касаясь окон, издавали тихий, шуршащий звук.
Алекс подумал, что в комнате было чуть темнее, чем в предыдущий раз. Очевидно, освещение работало на реостате.