Пока они продолжали крутиться сквозь косой серый дождь от улицы к улице, Николас время от времени бросал взгляд в зеркальце заднего обзора. На его лице постепенно вырисовывалась улыбка, и, наконец, он сказал:
— Все! Как в американских детективах, которые показывают по телеку.
— Вы были неподражаемы, — сказала Джоанна.
— Вы, правда, так думаете?
— Просто неповторимы, — сказала она.
— Ну что ж, пожалуй.
Алекс внимательно смотрел в заднее окно.
У Британского музея Джоанна открыла дверь такси, выскочила и побежала под защиту главного входа.
Кота Алекс расплатился, Николас сказал:
— Думаю, это был ее муж.
Алекс моргнул.
— Что?
— Ну, если это были не полицейские...
— А, нет. Не ее муж.
Николас почесал бороду.
— Вы не хотите, чтобы я подождал вас?
— Боюсь, что нет, — произнес Алекс.
Он вышел из такси и захлопнул дверцу.
Мгновение Николас с любопытством смотрел на него через располосованное дождем окно, а затем поехал восвояси.
Алекс стоял под холодным мелким дождем, втянув голову и засунув руки в карманы. Он осматривал улицу, изучая движение и обращая особое внимание на припаркованные автомобили.
Ничего подозрительного.
Наконец, он присоединился к Джоанне, которая, прячась от дождя, ждала его в дверях.
— Ты промок, — сказала она.
— Наверное.
— Что ты хотел увидеть?
— Не знаю, — произнес он. Сейчас он не был расположен к разговорам. Он изучал улицу.
— Алекс, что случилось?
— Мы чертовски легко отделались от того "Ягуара". Легко, как никогда. Почему?
— Может, нам просто повезло?
— Я не верю в везение, — произнес Алекс, но в конце концов он оторвался от изучения улицы и последовал за Джоанной в музей.
Они стояли перед впечатляющей экспозицией ассирийских древностей, когда с ними заговорили. Это был не сенатор. Посланец Шелгрина был невысокий крепыш в полупальто и темно-коричневом кепи. У него было неприятное лицо с маленькими настороженными глазками. Казалось, его рот постоянно был скривлен в презрительной усмешке. Он встал рядом с Алексом, притворяясь, что рассматривает образец ассирийского оружия. Через минуту или две, когда Алекс повернулся к нему лицом, он прямо заговорил с ним.
— Ты'антер, да?
Его акцент кокни просто невозможно было понять, но Алекс понял его: "Ты Хантер, да?"
Порой интерес Алекса к языкам распространялся на особенно колоритные диалекты. Ничего не было колоритнее, чем кокни, наиболее богатый сленгом и наиболее искореженный, чем какой-либо другой региональный диалект английского языка. Он возник в Ист-Энде Лондона, но со временем распространился и во многих других частях Англии. Первоначально он был средством, при помощи которого обитатели Ист-Энда могли разговаривать друг с другом так, что их не понимали ни представители закона, ни другие чужаки. Но в наши дни представители закона тоже говорят на нем, когда это возможно.