— Продолжайте, — заботливо сказал Алекс.
— Несколько минут назад, в замке, когда я увидела однорукого человека... ну, который так испугал меня, я впервые осознала, что этот сон не символ, это память, которая приходит ко мне во сне, точный, полностью реалистический кусочек памяти.
Они миновали Кара-мон. Поблизости не было других туристов. Алекс остановил Джоанну между внутренними и внешними воротами замка. Даже прохладный бриз не освежил цвет ее щек: она была белолицая, как напудренная гейша.
— Так вы говорите, что где-то в вашем прошлом на самом деле был человек с механической рукой?
Джоанна кивнула.
— И для каких-то целей, которых вы не понимаете, он применял к вам шприц для подкожных инъекций?
— Да. Положительно так, — она тяжело вздохнула. — Когда я увидела того корейца, что-то оборвалось во мне. Я вспомнила голос того человека из сна. Он снова и снова говорил: "Еще стежок, еще стежок".
Предчувствие близкой развязки забилось в груди Алекса.
— Но вы не знаете, кто он был?
— Или где, или когда, или почему, — с несчастным видом произнесла Джоанна. — Я страдаю амнезией. Но, клянусь Богом, это было. Я не сумасшедшая. Это было. И это... что-то было сделано со мной против моей воли... что-то я не... не могу вспомнить.
— Попытайтесь.
Она говорила шепотом, как будто боялась, что существо из ночного кошмара могло услышать ее.
— Этот человек нанес мне вред... что-то сделал со мной, что было... это звучит мелодраматично, но я чувствую это... что-то такое же плохое, как смерть, может, в каком-то смысле, хуже, чем смерть.
Ее голос наэлектризовал Алекса; каждый шипящий согласный звук, как поток, врывался в маленький промежуток между двумя арками. На ее лице, хорошеньком, но потерянном, отразились следы ужаса, который он никак не мог понять до конца.
Джоанна затрепетала.
Алекс тоже.
С милой робостью она сделала шаг к нему. Инстинктивно Алекс раскрыл объятия, и она прижалась к нему. Он обнял ее.
— Это звучит странно, — сказала она, — я знаю, это звучит совершенно невозможно. Человек с механической рукой, как злодей из книжки комиксов. Но я клянусь, Алекс...
— Я верю вам, — сказал он.
Все еще в его объятиях Джоанна взглянула снизу вверх:
— Правда?
Внимательно глядя на нее, он произнес:
— Да, правда, мисс Шелгрин.
— Кто?
— Лиза Шелгрин.
В замешательстве она отступила от него на шаг.
Он подождал, наблюдая.
— Алекс, я не понимаю.
Он ничего не сказал.
— Кто Лиза Шелгрин?
— Полагаю, что вы честно не знаете.
— Вы собираетесь сказать мне?
— Вы — Лиза Шелгрин, — сказал Алекс.
Он хотел поймать мимолетное выражение, которое выдало бы ее, тот взгляд заговорщика, загнанного в угол, или, возможно, выражение вины, спрятанное в складочках уголков ее милого рта. Но даже, когда он искал эти знаки, он уже потерял свою убежденность, что найдет их. Джоанна совершенно сбивала его с толку. Если она и была потерявшейся Лизой Шелгрин — а теперь Алекс был уверен, что никем иным она и не могла быть — значит, вся память ее настоящей личности случайно или намеренно была стерта.