- Но это вовсе не секрет.
- Ах вот как?
- Ингрид Дизель - просто моя подруга, и она прекрасно делает массаж. Это снимает стресс. Тебе тоже надо попробовать.
- А еще, тебе наплевать на меня.
- Я, я, я! Ты ни о чем другом не говоришь, Хадиджа.
- Ты ничего не понимаешь, Максим, и я сыта тобой по горло. Я ухожу.
- Ты свободна.
- Все так просто. И тебя это вполне устраивает.
- Что ты хочешь сказать?
- Мне больше нечего тебе сказать. Прощай.
Ингрид и Лола спрятались за росшими на террасе деревьями. Хадиджа вылетела из ресторана, как бомба, громко стуча по тротуару острыми каблучками своих ботинок.
- Твердый характер, - заметила Лола.
- Я бы назвала это bad temper. Дурной нрав.
- Предвзятость.
- Что?
- Ты неравнодушна к Максиму. Я же не вчера родилась.
- А вот капли дождя, затуманившие твои очки, родились только что. Протри стекла, Лола.
- Не уводи разговор в сторону, Ингрид. Дай ему идти своим чередом, это очень хороший разговор, и, по сути дела, он тебе только приятен.
- Говорю тебе, твои очки залиты дождем. Вытрешь ты их или нет?
- Вытру, вытру.
- Ну что будем делать? Зайдем или нет?
- Зайдем.
- Хорошо. Пошли.
И они толкнули дверь. Максим стоял за стойкой бара. Он только что достал бутылку, которая появлялась на свет лишь по поводу какого-то особого события. Или особой неприятности, признаки которой ясно читались на его лице. Сквозняк, впущенный в помещение женщинами, слегка развеял атмосферу печали. Лола подошла поближе к бару, к бутылке. На этикетке с голубым ободком кто-то от руки написал: «Англескевиль, 1946». Она вспомнила. Об огненной воде, которая обжигала пищевод и пропитывала плоть запахом похожих на стеклянные яблок.
- Вы подоспели к кальвадосу. Уверен, Ингрид никогда не пробовала такой штуки.
Максим поставил на обитую кожей стойку еще две рюмки. И наполнил их.
В «Красавицах» было и вправду хорошо. Лола оставила свой плащ на спинке стула. Максим поднял свою рюмку.
- За женщин! И забудем прошлое!
Она чокнулась с ним и воспользовалась этим, чтобы бросить взгляд на Ингрид. Та не отрывала глаз от лица Максима. Прямо-таки поедала его глазами. «Говорят, что американцы - большие дети, но это не так, - подумала Лола. - Эта взрослеет на глазах».
Лола пригубила красновато-коричневую жидкость. Ингрид отважно сделала большой глоток и чуть не задохнулась. Максим улыбнулся. Видеть это было приятно.
- О, my god! [О, боже! (англ.)]
- Да, серьезный напиток, - заметила Лола. - Не набрасывайся на него, как ковбой на мустанга. Пей потихоньку, деточка.
Маленькими глотками они спокойно допили свой кальвадос и, увидев, что Максим, как мальчишка, собравшийся пить всю ночь, приготовился налить еще, Лола прикрыла рюмку Ингрид рукой.