Сверчки запевают свою песенку, а мы приступаем к ужину. Я не голоден, хотя стараюсь есть с аппетитом, чтобы подать Элли пример. Она послушно подражает мне. Правда, откусывает совсем понемножку и жует долго-предолго. Однако я рад, что жена хоть чуть-чуть поела. Очень уж она исхудала за последнее время.
После ужина я начинаю нервничать. Конечно, знаю, что должен сохранять спокойствие и дарить Элли радость, потому что наша любовь снова сотворила чудо. Да вот совсем скоро пробьет роковой час, и чудо исчезнет так же внезапно, как и появилось. Солнце село, и тот враг, что крадет у Элли память, сейчас появится, а я ничего не могу сделать, чтобы задержать его. Поэтому я просто смотрю на нее и наслаждаюсь последними минутами, которые мы проведем вместе.
Пока все нормально.
Тикают часы.
Ничего страшного.
Я обнимаю Элли, она приникает ко мне.
Ничего.
Я чувствую, как она дрожит, и шепчу ей на ухо слова ободрения.
Ничего.
В последний раз за этот вечер я признаюсь жене в любви.
И враг приходит.
Я всегда поражаюсь, как быстро это случается. Даже сегодня, когда она так замечательно чувствовала себя целый день. Элли все еще обнимает меня, но начинает быстро моргать и встряхивать головой. Потом поворачивается и пристально смотрит куда-то в угол.
«Нет! – безмолвно кричу я. – Еще немножко, ну пожалуйста! Только не сейчас, когда мы так близко! Когда угодно, лишь бы не сегодня! Пожалуйста! – Слова бьются у меня внутри. – Я больше не могу! Это нечестно!.. Нечестно…»
И в который раз не получаю отсрочки…
– Там человечки, – говорит Элли, вытягивая палец. – Они на меня смотрят. Скажи им, чтобы не смотрели.
Гномы.
В душе будто ад разверзся. Дыхание перехватывает, во рту сухо, сердце стучит как сумасшедшее. Вот оно. Так я и знал. Закат. Вечернее ухудшение, один из признаков болезни Альцгеймера, от которой так страдает моя жена, самый страшный из моих кошмаров. Элли словно проваливается куда-то, и я не знаю, узнает ли она меня хотя бы еще раз.
– Там никого нет, Элли. – Я пытаюсь оттянуть неизбежное. Она мне не верит.
– Человечки. Смотрят.
– Нет, – покачивая головой, убеждаю я.
– Ты их не видишь?
– Нет, – повторяю я.
Элли задумывается и вдруг резко отталкивает меня.
– Они там! Они смотрят!
Она лихорадочно бормочет себе под нос, я пытаюсь снова обнять ее, успокоить, и вдруг жена отшатывается в сторону с безумными глазами.
– Кто вы? – в ужасе, с побледневшим лицом кричит она. – Что вы здесь делаете?
Элли бьется в истерике, а я молча стою рядом и ничего не могу поделать. Она пятится все дальше и дальше, выставив перед собой руки, будто защищаясь. А потом выкрикивает самые страшные для меня слова: