И чудо происходит!
На столе горят свечи, в комнате тихо звучит мелодия – запись оркестра Гленна Миллера, и я ощущаю, как в Элли просыпается что-то, чему нет названия. На губах ее играет легкая улыбка – та улыбка, за которую я отдам все на свете. Она поднимает на меня сияющие глаза и крепче сжимает мою руку.
– Ты необыкновенный… – ласково шепчет Элли, она снова влюблена в меня, как когда-то; я уверен в этом, ведь я видел подобное уже много раз.
Элли вновь замолкает, нам не надо больше говорить, мы просто смотрим друг на друга, совсем как в юности, и я чувствую, как жизнь возвращается ко мне. Я улыбаюсь Элли так, чтобы она поняла: я люблю ее, наши чувства снова бушуют, подобно морским волнам. Я оглядываю комнату – стены, потолок, – потом снова перевожу взгляд на жену, и у меня теплеет на душе. Я опять чувствую себя молодым. Не старой развалиной – больной, дрожащей, изуродованной артритом и почти слепой, а молодым и крепким мужчиной, любимым и любящим, и чувство это сохранится во мне на весь вечер.
Свечи сгорели уже на треть, и я решаюсь нарушить тишину:
– Я так люблю тебя. Ты ведь знаешь, правда?
– Конечно, знаю, – шепчет в ответ Элли. – И я люблю тебя, Ной.
«Ной!» – эхом отдается у меня в голове. Ной… Она узнала меня! Она понимает, кто я! Ной…
Она вспомнила…
Такая мелочь, всего лишь имя, но для меня это дар Божий, я знаю, что жизнь еще не кончилась, я чувствую, как мы любим друг друга. Имя – это ключ к лучшим годам нашей жизни, когда мы были по-настоящему вместе и никто не мог нам помешать.
– Ной… Мой милый Ной… – шепчет Элли.
И я, не поверивший прогнозам врачей, вновь торжествую, пусть и на краткий миг. Отбрасывая нарочитую таинственность, целую пальцы Элли, прижимаю к щеке ее ладонь и шепчу ей на ухо:
– Ты – мое счастье.
– Ах, Ной! – со слезами на глазах отвечает она. – Как же я тебя люблю!
Если бы так продолжалось до самой ночи, я был бы счастливейшим человеком на свете.
К несчастью, это невозможно. Я уверен, потому что с каждой минутой взгляд Элли становится все озабоченнее.
– Ну, что случилось? – ласково спрашиваю я.
– Я боюсь, – тихо отвечает она. – Я так боюсь забыть тебя еще раз. Это нечестно… Я просто не переживу этого снова…
Ее голос срывается, а я не знаю, чем ей помочь. Вечер кончается, и болезнь неминуемо возьмет верх. Здесь я бессилен. Наконец я говорю:
– Я тебя никогда не оставлю. Моя любовь всегда с тобой.
Элли понимает: это все, что я могу сейчас сказать. Ни она, ни я не любим пустых обещаний. Но, глядя на жену, я понимаю, что ей очень хотелось бы услышать что-нибудь более ободряющее.