Вернулся в долину палавон, видит: на дороге странник — первый человек, которого встретил он после дивьего ущелья. Худой да изможденный — известно, какие бывают странники. Свалил его палавон одним взмахом на землю, припал над ним на четвереньки, прокусил горло, нахлебался крови. Поднялся, спешит к дивам обратно. «Ты что же так скоро?» — «А что же мне время терять, — бахвалится палавон, — у первого встречного выпил я крови из горла. Разно обличье людское, но кровь ведь у них одна: что у эмира, что у нищего». Переглянулись между собою дивы, говорят: «У, чох якши! Теперь покажи нам, какая твоя сила». — «Да я уже рассказал вам все, все свои подвиги». — «Ну, это что, — отвечает старший. — Нет, ты такое своей силе придумай, чего никто еще до тебя не делал: в этом второе дивье отличье, — у нас каждый — особый по делам, без примера». Стал думать палавон. Три дня думал: что ни придумает, все было: или в сказке, или в песне, или сам видел, — словом, было уже с кем-нибудь на деле. Наконец удумал. «Могу, — говорит, — принести стельную корову в зубах». — «Вот это здорово! — смеются дивы. — А ну, принеси». Побежал палавон, подобрался к ближайшему стаду, сломал спину пастуху — чтобы не мешал, — ухватил за загривок зубами самую толстую корову, перекинул себе на плечо, принес дивам. Опять переглянулись, говорят: «Чох якши — очень хорошо: сила у тебя есть, жалости в тебе нет. Теперь — только третье тебе испытание. Ты на боль терпелив?» Смеется палавон: «Навали на меня ту вон гору — выдержу». — «Нет, — говорит старший, — зачем гору? А вот если тебя плетьми высечь, что ты скажешь?» Пожал плечами палавон. «А мне что? Секите, сделайте одолжение». Стали сечь его дивы плетьми — всю спину исполосовали: черные вздулись полосы на желтой коже: смугл был палавон. Били-били, терпит. «Теперь, — говорит старший, — хлестните его хорошенько по лицу». Ударили — раз, другой: терпит. Били — до того, что глаза закруглились, вся кожа кровяными шрамами взбугрилась: терпит.
«Довольно, — говорит старший. — По трем испытаниям дал ты ответ, и вот теперь тебе наше дивье решенье… Жалости в тебе нет, и кровь человеческую ты выпил, смеясь: так делают и дивы; по этому поступку ты перестал быть человеком, и человеком больше не можешь быть. Но ты дал бить себя плетью, как раб: оттого твой путь от человека не к нам, дивам, — а вниз к зверю. И кровь пил ты по-зверьи: не всякого горла касается дивий зуб. А так как на второе задание наше ты выбрал сам себе задавленную корову и крался ты к ней ползком, — твой жребий собственным твоим решением уже сложен, полосатая спина! Мы дадим тебе клыки и когти дива и дивью шерсть: она прорастает цветом твоей кожи. Это отличье ты заслужил честно. Но лёту тебе не дано: ты будешь бегать по-звериному, пастью к земле, так, как пил ты человеческую кровь: мы, дивы, пьем ее стоя. И будет твое имя — тигр». Так и осталось.