— Просьба собравшихся. Расскажи о Дивьей Тропе, таксыр. Как ты одолел заклятье Хранителей?
Что им ответить? То, что было, — не расскажешь: не поверят они, а то, чему поверили бы, что рассказать можно, того не было…
— Мой путь не пройден еще: я только на начале Тропы. Рано рассказывать, не о чем! Лучше о другом, о вашем поговорим, старики…
— Что же говорить о нашем? Наши дела какие? Об урожае больше да о налоге… Да вот еще выселенцы у нас: из Гиссара беженцы. И без них тесно — а принять надо. Хуже прежнего злобствует Рахметулла…
Рахметулла! Опять это имя!..
— Бегут из Гиссара: житья не стало. Нынче у бека нашего гостит Рахметулла. Слух идет: хлопочет, чтобы наложил бек запрет на переселенцев, закрыл от них свой округ. Не то оскудеет людьми Гиссар.
— А у вас в кишлаке много выселенцев?
— Десятка два будет. Вот эти — гиссарцы и те вон, в углу, тоже, таксыр.
— Давно Рахметулла у бека?
— С неделю или больше. Сейчас на охоте татарин; в летнем бековском дворце, в Карасу-Мазаре: отсюда таша полтора…
Мысль внезапная, острая, холодная, как сталь. Теперь же, сейчас начать. Бухара, Россия — тигровая порода одна. Кто это говорил о малом? Пусть малое. Главное — мимо не пройти, глаз не закрывать. Ведь надо же: всех!
* * *
Народ стал расходиться. Я остановил гиссарцев:
— У меня есть слово к вам.
Переглянулись. Остались. Девять человек. Молодые. В оборванных, заплатанных бешметах.
— Гиссарцы! Когда тигр режет людей и скот, когда нет от него жизни кишлаку или целой округе, что надо делать?
Ближний ко мне недоуменно поднял глаза:
— Убить.
— Так. Кто из вас едет со мною в эту ночь на Карасу-Мазар?
Горцы вздрогнули, сжались плечами.
— У нас нет коней… и оружия…
— Даже ножей?
— Ножи есть. Как можно без ножей! Но Рахметулла не ездит без стражи. Во дворце много людей.
— Из вас кто-нибудь бывал там?
— В саду, на поденной работе были Аджой и Багирма…
— И я был… Но во дворце много стражи. С одними ножами…
— Вернее оружия нет! Разве Рахметулла ждет удара? Мы пройдем!
— А кони?
— Сколько пойдет вас?
Переглянулись, пошептались.
— Будем считать — семеро.
— Девять коней у моей коновязи. Сумеете вывести восьмерых из кишлака?
Тот, кого назвали Багирмой, насмешливо свистнул:
— Здешние спят, как сурки. Любого из них я за ноги вытащу из собственной его сакли.
— Поставьте своего к коновязи на ночную охрану: старшина будет рад, что не из его сельчан. Кто едет — зачерните золою лица. Я выйду к околице, только переоденусь: во вьюке у меня и чалма и халат. Времени не теряйте. Ночь коротка. До рассвета кони должны быть на приколах…