– Ах ты Нерон!
– И что же дальше?
– Отвалил я и спокойно говорю гребцам: «Давай, ребята, к тому кораблю, что со спущенными бомбрамстеньгами!» Думаю: онито уж наверняка знают! И не ошибся… В каждом деле главное – не робеть!
– А как сегодня Курганов показывает тебе карты и спрашивает: «Которая дередюксион?» А ты ему тянешь меркаторскую! – засмеялся Голенкин.
– Ну и что ж? Курганов мне: «Это не та!» А я: «Простите, мол, Николай Гаврилович, ошибся: действительно не та». Только и всего!
– И сколько же он тебе поставил? Поди, «необстоятельно»?
– Нет, «малопорядочно». А мне и хватит!
– Ах ты Нерон – не тронь! – потешались товарищи.
Веленбаков не обижался – смеялся вместе со всеми.
– Э, к черту! Как ни отвечал, а уже – мичман! – махнул он рукой. – Кончились навсегда эти противные генеалогия, риторика, геральдика и прочие шляхетские науки! Завтра – белый мундир. Каковото сшили? Вроде тесноват в плечах оказывался. Зато нижняя амуниция – как следует: чулки шелковые и на ботинках пряжки чистого серебра. А у тебя, Федя, – обратился он к Ушакову, – всё будут те же выростковой кожи сапоги?
– У его отца всего девятнадцать душ, не то, что у тебя, – ответил за друга такой же мелкопоместный, небогатый Паша Пустошкин.
– Это верно: у меня одного больше крепостных, чем у вас обоих!
– Значит, завтра производство. Придется явиться и благодарить по начальству?
– Так и быть: поблагодарим уж в последний раз!
– Напудримся, косичку заплетем, – с удовольствием сказал щеголеватый Гаврюша Голенкин.
– Кудато назначат в плавание? – подумал вслух Федя Калугин.
– Ну, тебето что? Ты у нас – первый ученик. Ведь у тебя ни одной отметки «малопорядочно», а все – «исправно», и поведения ты нарочитого, не то что мы, грешные, – сказал Веленбаков.
– А назначат как обычно: до Архангельска и обратно.
– Эх, скорее бы в море! – вырвалось у Ушакова.
– Как до моря дошли, так и Ушаков заговорил!
– И в кого ты, Федюша, у нас такой зейман9? – сказал Селевин. – Где у вас там, в Тамбовской, моря? Лес как море, это верно!
– А в селе Измайлове, где царь Петр нашел ботик, – большое море? А князь Игорь откуда ходил на Царьград, забыл? – иронически спросил Ушаков. – Русские люди исстари любили корабль! Вспомните хоть бы и Ваську Буслаева с товарищами:
Походили они на червлен корабль,
Подымали тонкие паруса полотняные,
Побежали по озеру Ильменю…
V
В слякотный ноябрьский день 1768 года притащился в Петербург на подводе из Ранбова, как называли моряки Ораниенбаум, мичман Федор Ушаков.
Два с лишним года он проплавал в Балтийском и Белом морях и вот снова ступил на землю. Ушаков получил перевод на Дон.