– А помнишь, что сказал Петр Великий: не держися, яко слепой стены!.. Довольно быть слепыми!
– А как же поступать тогда?
– А вот как. Не ждать, когда враг к тебе пожалует, а самому нагрянуть на него! Нападающий всегда имеет преимущество: он готов, а ты нет…
– Это верно, – согласился Голенкин. – Но что же дальше?
– А дальше – никаких «танцев»! Бей по голове, по флагману! Выбьешь вожака – легко управишься со стадом! Помнишь, ты же сам рассказывал, как Спиридов при Хиосе весь удар направил на флагмана.
– Это я понимаю, это верно. А если, например, ты идешь в строе двух или трех колонн, а неприятель в кильватере, тогда как?
– Вот так и навались на него. И не бойся прорезать линию его кораблей!
– Как, броситься в бой не перестраиваясь? – удивился Голенкин.
– Зачем перестраиваться? Только время терять. Бей, да и все!
Голенкин молча покачал головой, видимо обдумывая то, что говорил Ушаков.
– Вот послушай, как при Фидониси было, – продолжал Федор Федорович. – Я коекак уговорил этого подлого трусишку Войновича, чтобы он позволил мне, начальнику авангарда, действовать посвоему. Встретились с капуданом. У турок сил втрое больше. Если по старым правилам, то мне что полагалось бы сделать?
– Уклониться от боя.
– А, я кинулся в бой! Капудан хотел меня окружить, да не тутто было: я атаковал его самого. Он – защищаться, а о руководстве боем ему и думать уже некогда!
– Ну, не знаю, – говорил Голенкин, теребя пальцами густые черные волосы. – Както непривычно, ново…
– И хорошо, что новь! Вон слыхал, есть генерал Суворов, который под Кинбурном разбил турок. Он воюет поновому, посвоему. Все кричат: не по правилам, а ему – нипочем. Он бьет врага – и конец! И мы будем бить!..
– И что же, это всегда так надобно поступать?
– Не знаю – всегда ли, тут уж обстановка сама подскажет. А основа одна: старая линейная тактика свое отжила. Долой ее!
Голенкин молчал, видимо обдумывая мысли товарища.
– Знаешь, Феденька, может, ты и прав! – задумчиво сказал Голенкин. – Драться, так драться. Но для этого надо, чтобы командир авангарда был храбр.
– Вот я тебя и выбрал!
– Спасибо, друг!
– Значит, согласен? – протянул ему руку Ушаков.
– Согласен! – пожал ее Голенкин.
– Тогда пойдем ко мне обедать, а после обеда посмотрим вместе, как твоя «Мария Магдалина». Ты ведь, Гаврюша, к девушкам всегда был неравнодушен! – пошутил адмирал.