Военные, стоявшие в публике, только переглянулись: такое начало не сулило ничего хорошего.
Вахтпарад кое-как, с грехом пополам, был закончен по прусскому образцу. Не только с несчастных гвардейцев, участвовавших в разводе, но и с самого императора лил пот.
После вахтпарада император отдал при пароле наследнику приказ. В нем Павел I принимал на себя звание шефа всех полков гвардии. Александр назначался полковником Семеновского полка. Константин – Измайловского, а Аракчеев – комендантом Петербурга.
С этого утра каждый день стал приносить новости одна другой неожиданнее и нелепее.
8 ноября Петербург узнал, что император приказал всем при встрече на улице с кем-либо из императорской семьи обязательно останавливаться, а едущим – выходить из карет и экипажей для поклона.
В воскресенье 9 ноября, когда на улицах Петербурга появилось больше гуляющих, полиция безжалостно расправилась с круглыми шляпами и отложными воротниками. Шляпы у франтов срывали, а пышные воротники – и смех и горе! – обрезывали. И вдруг обнаружились тонкие худые шеи и выдающиеся челюсти, которые раньше скрывала французская мода.
А в понедельник в Петербург, точно в завоеванный город, вступили гатчинские войска. Сам император с сыновьями и свитой выехал им навстречу к Обуховскому мосту. Во главе гатчинцев Павел торжественно проехал к Зимнему дворцу. Знамена внесли в царские покои, а аракчеевские пушки поставили у ворот – Зимний дворец стал еще больше напоминать крепость.
Гатчинцы прошли мимо императора церемониальным маршем и выстроились в линию.
Павел вышел к фронту и сказал:
– Благодарю вас, мои друзья, за верную ко мне вашу службу!
Его голос, хриплый на низких нотах, был визглив на высоких.
– В награду за оную службу вы поступаете в гвардию! А господа офицеры – чин в чин!
По площади громом прокатилоеь радостное «ура!».
Громом среди ясного неба оказались для всей гвардии слова императора.
До этого дня гвардейские чины считались выше армейских. Если какому-либо счастливцу офицеру удавалось перевестись из армии в гвардию, он знал, что в гвардии он будет служить в меньшем чине, чем тот, в котором он служил в армии.
А теперь произошло что-то невероятное: армейщину уравняли с гвардией!
Особенно ошеломило всех то, что эта царская милость распространялась и на полковников.
До сих пор полковником в гвардии была только императрица, а подполковниками и майорами – заслуженные, известные генералы.
А теперь полковниками гвардии становились никому не ведомые, без роду и племени люди.
Все знали, что в гатчинскую армию Павла никто из порядочных офицеров не шел. В Гатчине служили захудалые мелкопоместные дворяне. И вот теперь они оказались на одной ноге со старой гвардейской знатью.