– Вона, за бугорком…
– Давеча ихний денщик прибегал к нам за дровами.
– Так, так, спасибо!
Михаил Илларионович поехал к бугорку.
Через минуту он уже слезал у знакомой палатки.
Отец, без мундира, в туфлях, лежал и курил.
Михаил Илларионович передал ему флакон с розовым маслом и смеясь стал рассказывать:
– Солдаты пробовали класть его в кашу, не понравилось, говорят: рот больно дерет!
– Откуда же им знать о розовом масле, это не конопляное. Астраханцы вон нашли мешок чудного кофе. Думали – турецкий горох. Стали варить. Варят-варят – никак не разваривается. «Одначе, говорят, не поддается, проклятущий!» Так и выбросили. Вот мы тебя, Михайло, сейчас турецким горохом попотчуем… Митюха! – крикнул генерал.
…Кутузов проснулся.
Сразу же после сытного обеда и кофе он лег в палатке отца спать – валился от усталости.
Вечерело.
Отец – уже в сапогах и мундире – ходил возле палатки. Его седые клочковатые брови были сдвинуты: старик явно был чем-то недоволен.
Михаил Илларионович сел на постели:
– Эх, хорошо отдохнул! Теперь надо поехать к своим егерям – посмотреть, как там они. Сегодня мои ребята показали себя молодцами!
– Тебе придется ехать немного подальше, – многозначительно сказал отец.
– Куда? – с удивлением посмотрел Михаил Илларионович.
– Какие у тебя счеты с этим Анжели?
– Никаких.
– А почему он так зол на тебя?
– Не знаю… Может, за то, что я сказал, что он – трус? А в чем дело? – встал с постели Михаил Илларионович.
– Анжели переписывал убитых…
– Это по его разумению…
– Докладывал командующему о потерях, а заодно и наябедничал на тебя. Мне только что генерал Ступишин сказывал.
– С Анжели всего станется. Что же он плел?
– Что ты осуждаешь действия Румянцова, говоришь, что Румянцов храбр умом, а не сердцем!..
– Так это же не я сказал, а царица! Все знают! И что в этом поносного?
– Знают, а тебе-то пересказывать зачем? Природа не зря дала человеку два уха и только один рот. Приучайся, Михайло, больше слушать, а меньше говорить. Понял? – наставительно сказал отец.
– Понял! – ответил Михаил Илларионович. – И что ж, Петр Александрович разгневался? – спросил он немного погодя.
– Разгневался. Знаешь: ведь он сам осторожен в словах. Сказал: отправить немедля этого новоиспеченного стратега в Крымскую армию.
– Ну что ж, в Крым так в Крым! – ответил несколько смущенный Михаил Илларионович и вышел из палатки.
Но этот урок и мудрые слова отца Кутузов запомнил на всю жизнь.