Кате пришлось прыгать в лодку с большей высоты, чем Груне. Она даже на секунду замешкалась, стоя на подоконнике и в нерешительности глядя вниз, но Михаил Илларионович протянул к ней руки, и Катя с его помощью легко очутилась в лодке.
Назад ехать было легче и быстрее. Чтобы не засесть где-либо на мели, Кутузов сразу же постарался вывести лодку на Фонтанку.
Когда подъехали к своей пристани, столб уже возвышался над водой. Но ступеньки спуска были мокры и скользки, и Михаил Илларионович предложил Кате снести ее на берег.
Катя согласилась.
Михаил Илларионович бережно взял на руки маленькую, легонькую Катю и вынес наверх.
Он с удовольствием понес бы ее до самого дома, но Катя воспротивилась:
– Уже светло. Что подумают люди?
Она быстро, не оглядываясь, побежала к Артиллерийским улицам.
– Катенька, мне надо с вами поговорить… – начал Кутузов, когда они подошли к дому Бибиковых и остановились.
– Только не сейчас. Я ничего не слышу, не понимаю… Мы не спали всю ночь. Я так хочу спать, – капризным тоном сказала девушка, пряча зевоту.
Михаил Илларионович умел владеть своим лицом – он не показал виду, что слова Кати ему очень неприятны.
– Но ведь я сегодня вечером уезжаю…
Катя почувствовала огорчение Михаила Илларионовича и переменила тон:
– Вы же скоро приедете. Тогда и поговорим обо всем, не правда ли? Ведь к рождеству приедете, Мишенька, да? Приедете? – спрашивала она, ласково заглядывая ему в глаза.
– Постараюсь приехать! – ответил Михаил Илларионович, смягчаясь.
Как ни старался Михаил Илларионович исполнить обещание, данное Кате, – приехать к рождеству, но ничего не поделаешь: служба! Смог вырваться домой лишь к февралю 1776 года.
Командующий легкой кавалерией Григорий Александрович Потемкин дал ему отпуск «для исправления домашних дел».
Кутузов хотел попасть домой к масленой неделе, но Новороссия, где стоял Луганский пикинерный, – не близкий свет. Пока он тащился на перекладных, уже пришла – по календарю «сырная», по еде «блинная» – любимая масленица.
Каждый день широкой масленицы получил у народа свое название: понедельник звался «встреча», вторник – «заигрыш», среда – «лакомка», четверг – «тещины вечерни», пятница – «разгул», суббота – «золовкины посиделки», воскресенье – «проводы».
Сначала Михаил Илларионович думал поспеть домой к началу гулянья – к «встрече», чтобы это была встреча вдвойне, но за метелями и вьюгами только в среду доставился в Тверь. «Разгул» он проводил не с Катей, а в дороге, а «тещины вечерни» просидел не у гостеприимных Бибиковых, а на постоялом дворе у Новгорода, ожидая лошадей.