Бог свидетель, она честно старалась не прислушиваться. Но пока Кентон раздевался, до нее доносился каждый звук, так что она волей-неволей гадала, что он сейчас делает. Вот одна за другой расстегиваются пуговицы сюртука, а сейчас – рубашки. Он что, уже по пояс голый? А вот он снимает брюки! В чем же он будет спать?
Делия вдруг вспомнила, что совсем рядом с раздевающимся Кентоном разложена ее одежда. Должно быть, нижние юбки виднеются из-под платья! Если он смотрит в ту сторону, о чем он думает? Разумеется, он джентльмен, но даже джентльмены обладают воображением!
Такого рода мысли позволили скоротать время. Казалось, прошло всего несколько минут, а Кентон уже снова взбирался по лесенке на свою койку. Парчовые драпировки раздвинулись и тут же сошлись опять. Солнце уже село, и каюта была практически погружена во тьму. Делия решила, что в конечном счете их вынужденное пребывание вдвоем в четырех стенах не так уж и страшно.
Она уловила скрип досок под тяжестью тела, потом шорох натягиваемого одеяла. Скрип повторился несколько раз, потом затих.
– Цену заломили заоблачную, могли бы сделать постель помягче, – заметил Кентон.
– Мне приходилось довольствоваться худшим, – откликнулась Делия с улыбкой.
– Ничуть не сомневаюсь. – Он помолчал. – Вы, должно быть, думаете, что я человек изнеженный.
– Я думаю совсем о другом. О том, что койка в третьем классе вряд ли снабжена даже таким матрацем.
Вообще говоря, она думала как раз об изнеженности богатых господ, но тактично умолчала об этом.
– В тюрьме и вовсе нары, – заметил Кентон.
А она еще старалась быть тактичной с этим субъектом!
– Знаете что? Мне приходилось спать в таких условиях, что даже тюремные нары показались бы сносной кроватью!
Ваша жизнь, мистер Брэдфорд, конечно, изобиловала удобствами (чему можно лишь позавидовать), но вы едва ли сталкивались с чем-нибудь более занимательным, чем деловые заседания и светские рауты! Однообразие и скука не повод для зависти, по крайней мере с моей точки зрения!
На этот раз молчание так затянулось, что Делия решила: одно из двух – либо она смертельно оскорбила Кентона, либо усыпила. Но потом он все же заговорил:
– Прошу простить, мисс Гилли. Замечание насчет тюремных нар было неуместным. Надеюсь, завтра вы откроете мне еще пару страниц своей биографии для расширения кругозора. А теперь давайте спать.
Это было более чем кстати. Чем дольше Делия покоилась в уютном коконе тьмы, без нижних юбок и корсета, тем более волнующей казалась ситуация. А уж когда голос Кентона смягчился…
– Мудрое решение, – пробормотала она. – Доброй ночи, мистер Брэдфорд!