— А кухня?
— Восемь и шесть десятых.
— Квартира требует ремонта.
— Косметический ремонт новый хозяин всегда делает, Сергей Дмитриевич.
И чувствуется, что в квартире ему все нравится — еще чуть поломается и попытается начать разговор о снижении цены. А мы ему на это сразу морду оскорбленную, вид недоумевающий — нам вроде даже за Сергея Дмитриевича неудобно перед хозяином… И тут приходит оно — Неожиданное. Как будто разбили-уронили что-то за стенкой и покатилось оно со звоном? Нет, сквозь общий треск и грохот явственно режутся хрипатые слова уже слышанной где-то залихватской песни:
Наш бугай (чего-то там) держал общак на зоне…
— Однако слышимость… — неуверенно говорит Сергей Дмитриевич.
— Да нет… это они просто громко музыку завели. А так-то тихо у нас, — поясняет хозяин.
— Звукоизоляция, Сергей Дмитриевич, в «сталинских» домах всегда хорошая, — встревает и Алекс. — Это у них действительно с громкостью звука явный перебор.
А из-за стены грохочет:
Бугай (чего-то там), наверное, он вор в законе…
— И часто это у вас? — интересуется Сергей Дмитриевич.
— Да нет… это, может, праздник у них или что, — теряется хозяин. — А так-то тихо.
— Соседи тихие, и парень хороший у них, — подтверждает хозяйка. — В институте учится.
Заведовал «курятником» на зоне.
— Пра-аздник, — каркает из угла сухонькая, додревних лет бабка — мать хозяйки. — У них что ни день — праздник. Тьфу.
Все время она сидела в своем кресле в углу и лишь враждебно молчала, но теперь, видно, решила, что пришел ее час. Она прижилась в этой просторной квартире и не хочет никуда переезжать.
— Можно сходить, попросить уменьшить громкость, — обращаясь к хозяйке, пытается спасти положение Алекс. — Они же нормальные люди.
Бугай — педрило, а не вор в законе.
— Лида, сходи, — говорит хозяин не своим голосом.
У него быстро белеет лицо и начинают мелко трястись руки. Хозяин этот мужчина очень ненадежный в смысле нервишек — шалят они у него еще с «застойных» времен, когда служил хозяин «по линии питания» у бывшего Андрея Андреевича Громыко и был меньше повара — так, по совсем старому счету, кухонным мужиком. «И допустил, — рассказывал, — я однажды одну ошибку, какую — не спрашивай. И говорит мне сестра-хозяйка, понял? Сестра-хозяйка его. „Еще раз, — говорит, — и тебя в двадцать четыре часа не будет, и семьи твоей в двадцать четыре часа не будет. Не то что в Москве, а вообще не будет“. С тех пор я и нервный такой. Если что — извини».
— Иду, иду… — Хозяйка видит нехорошие признаки и умоляюще вскидывает руки. — Сейчас скажу им.
— Пра-аздник, — не унимается старуха. — Дожить спокойно не дадут. Тьфу.