Серёжа крикнул:
— Опять эта Капа!
Любовь Степановна мягко закрыла его рот рукой:
— Не надо, мой мальчик. За все, что идёт от чистого сердца, нужно благодарить…
— Я никогда не надену эту рубашку, мама. Никогда!
Серёжа занялся осмотром и разборкой ружья. Это было великолепное тульское ружьё. Чок-бор. Его нужно было, не откладывая на завтра, освободить от густой фабричной смазки. И он занялся этим, забыв о Капе и, кажется, о Руфине.
До сегодняшнего дня ружьё ему не доверяли. А теперь наступила зрелость. О ней свидетельствует не один лишь аттестат, но и мужской отцовский подарок. И невозможно откладывать охоту хоть на один день!
Но сейчас июнь, какая же охота! Однако если человеку нужно, человек хочет, он всегда придумает обходные пути. Серёжа сказал матери:
— Сороки — очень вредные хищники.
— Да что ты говоришь, Сереженька…
— Да. Они разбойничают в гнёздах малых птиц. Съедают яйца, птенцов. И вообще их необходимо истреблять.
— Если так, то и раздумывать нечего, — согласилась мать, довольная тем, что ружьё, охота на сорок могут доставить сыну радость.
Значит, «все остальное» не так серьёзно, как ей показалось, когда она прочитала забытое Серёжей начало письма к Руфине на листке в клеточку.
«Он совсем у меня мальчик», — убеждала себя Любовь Степановна, когда Серёжа переодевался в охотничье. Он натянул высокие отцовские сапоги, надел братову кожаную куртку, его же старую кепку, затем опоясался патронташем, вскинул за плечи вещевой мешок и наконец взял ружьё.
— Я пошёл на охоту, мама!
— Ни пуха ни пера, Сереженька.
Серёжа осмотрел себя в зеркало. Он выглядел очень солидно.
И вот он вышел на улицу. Мать любовалась им в окно. Она знала, что Серёжа, выйдя из ворот, должен пойти в сторону леса. Но Серёжа пошёл влево. Пошёл мимо окон дулесовского дома.
Значит, сороки сороками, а все остальное само собой…
Серёжа, как, может быть, вы уже заметили, принадлежит к тем юношам, которые всем нравятся. Пусть он в чем-то смешноват, излишне самонадеян, но это все неизбежная дань возрасту. Кто не платит её своей юности!
Но как бы ни был мил и хорош Серёжа, все же мы, воспользовавшись охотой на сорок, должны пока оставить его и познакомиться с его братом Алексеем.
По байке Степаниды Лукиничны, её внук Алешенька не был найден на капустном листке или под ракитовым кустом. Он и не был куплен на базаре, куда старый цыган в большом коробе привозит для продажи видимо-невидимо маленьких ребят.
Алексея принесла, по бабушкиному велению, по дедушкиному хотению, светлая птица Феникс, которой Степанида Лукинична вылечила простреленное молнией крыло. За это светлая птица Феникс слетала за семьдесят семь лет в предбудущие годы и добыла из них кудрявого, голубоглазого мальчика, который должен жить и расти не для своей корысти, а для счастья всех людей.